Матрица смерти
Шрифт:
– Пожалуй, мне пора домой, – сказал я. – Чем скорее избавлюсь от этого барахла, тем лучше. Когда мы теперь увидимся?
– Прошу прощения, но мне надо на несколько дней уехать. Я обещала родителям Яна, что проведу с ними половину каникул в Сент-Эндрюсе. Они и места в гостинице на неделю уже забронировали. Я должна была уехать сегодня, но задержалась по делам. Так что вам повезло, что вы застали меня дома.
– Когда вы вернетесь?
– Не раньше следующей субботы. Но воскресенье я хочу провести одна: мне нужно будет как следует отдохнуть перед работой. Моя свекровь очень любит пешие прогулки. Но я позвоню нескольким знакомым из церкви и узнаю их мнение. Свяжитесь со
– Вам не следует впутывать себя в эти дела, Генриетта. Я должен действовать один.
Она покачала головой:
– Для меня это имеет большое значение. Я хочу помочь. Пожалуйста, не отвергайте мою помощь.
Я вспомнил, как третировал ее весной.
– Хорошо, – согласился я. – Я приму вашу помощь.
В Толкросс я доехал на автобусе. Так как я все еще не привык к новому месту жительства, то проехал лишнее расстояние и вышел на Брунтсфилд-Плейс. Пришлось идти назад.
Дома в этом районе были построены в прошлом веке, и выглядели они старыми и мрачными. Облупившиеся стены, грязные окна, через которые не мог пробиться солнечный свет. Так как вид улицы вгонял меня в депрессию, я решил сделать крюк и пройти по боковым переулочкам. На следующем углу я свернул и попал в лабиринт незнакомых узких улиц, оказавшихся еще более темными и старыми.
Прохожих почти не встречалось. Обычно я только приветствовал тишину и спокойствие субботнего вечера, однако здесь, на этих незнакомых и безжизненных улицах, тишина и безлюдность действовали мне на нервы. Я почувствовал себя совершенно одиноким. Меня охватило чувство, близкое к отчаянию. Жизнь казалась бесполезной, далекой от планов, которые строил себе когда-то. Катриона была мертва, карьера, едва начавшись, рухнула, будущее было похоже на эти улицы с серыми облупленными домами. Мастерство, о котором я мечтал еще совсем недавно, обратилось вдруг в ночной кошмар, разрушавший меня день ото дня.
Я шел, преисполнившись жалостью к самому себе. Не знаю, что заставило меня взглянуть на этот магазин. Перед этим я забрел в короткий мрачный тупик, думая, что оттуда можно пройти на улицу, которую я несколько минут назад покинул. На углу я заметил паб и решил заглянуть туда. Но тут внимание мое привлекло маленькое торцевое окно, слева от низкой двери, а над ней – вывеска, очень старая, покрытая многолетней копотью. Разобрать надпись было совершенно невозможно.
Во мне проснулось любопытство: что же это за магазин, который совершенно не заинтересован в привлечении покупателей? Приблизившись к темному окну, покрытому в нескольких местах паутиной, я заглянул внутрь. К своему удивлению, за покрытым грязью стеклом я разглядел несколько книжных стеллажей; в глубине магазина горел тусклый желтый свет. Получалось, что я случайно набрел на лавку букиниста, столь удаленную от центра города, что ни разу о ней не слышал.
Сначала я подумал, что магазин закрыт, и пошел прочь, задумав на следующей неделе сюда заглянуть. Вид этих старых книг напомнил мне о моем решении избавиться от оккультной коллекции. Идеальное место для такого намерения. Выручу я за книги очень мало, но все же это лучше, чем просто их уничтожить. Я вернулся к двери, чтобы взглянуть, нет ли расписания рабочего дня. Расписания не оказалось, и я дернул ручку. Дверь, к моему удивлению, открылась.
В магазин вели три невысокие ступеньки. Там было почти темно, и глазам понадобилось полминуты, чтобы освоиться в помещении. Дверь с легким стуком захлопнулась за мной. Я разглядел несколько стеллажей, забитых книгами, на полу лежали груды пока не разобранных томов и журналов. Обои на стенах, там, где их не закрывали стеллажи, были желтовато-коричневого цвета, местами отсыревшие; в углах комнаты и на потолке висела черная паутина. В помещении ощущался запах сырости и разложения.
Обстановка была настолько неприятная, что мне захотелось уйти. Вдруг в глубине магазина открылась дверь, и оттуда вышла согбенная фигура. Владельцем лавки оказался старик в выцветшем фиолетовом халате, надетом поверх серых брюк. Седые волосы спускались на сутулые плечи. Он опирался на черную трость с набалдашником из слоновой кости.
Я ожидал, что это будет маразматик с засохшими яичными пятнами на одежде, астматичный пьяница, приложившийся с утра ко второй бутылке виски, небритый неудачник с огромными мешками под глазами. Ничего подобного я не обнаружил: ни следа неряшливости, вялости и рассеянности. Глаза его были ярко-голубыми и проницательными; казалось, это глаза молодого человека. Печально-созерцательное лицо избороздили глубокие морщины. Темная родинка на щеке контрастировала с бледностью кожи, цветом напоминавшей старинную слоновую кость.
Слегка опираясь на трость, он медленно приблизился и встал против меня. В глазах его я не прочел ни приветствия, ни недовольства и поспешил объяснить цель своего прихода.
– Извините, если побеспокоил, – сказал я. – Но дверь была открыта и...
– Не беспокойтесь, – ответил он. – По субботам я всегда работаю допоздна. – Выговор у него был английский, голос мягкий, мелодичный и размеренный, с легким оттенком... чего? Угрозы? Презрения? Я не разобрал. Но когда он говорил, оба эти оттенка ощущались и тревожили меня. Он продолжил: – Я живу здесь же. Магазин обычно открыт, когда я не сплю и не ушел куда-нибудь, и закрыт в другое время. У меня мало посетителей, мало покупателей. Время от времени я рассылаю каталоги. У вас какая-то определенная цель?
– Дело в том, что я коллекционер, но... – Я помедлил. Вряд ли ему захочется брать мри разрозненные книги в свой без того уже переполненный магазин. – Видите ли, – решился я, – у меня есть некоторое количество книг, в которых я больше не нуждаюсь. Вот я и подумал, что, может, вы захотите взглянуть на них. Я тут живу неподалеку.
Не сводя с меня глаз, он постучал тростью об пол.
– Какого рода книги?
Я объяснил, как умел, подчеркивая научную цель подбора книг и стараясь принизить собственный интерес к оккультизму. Он слушал внимательно, задавая по ходу дела уместные вопросы относительно названий произведений, которые я упомянул. Было видно, что он разбирался в этой области.
– Понятно, – сказал он, когда я кончил свой рассказ. – Все, что у вас есть, ценностью не отличается. Судя по названиям, все весьма обыкновенно. Но я найду им место. При условии, что вы не запросите за них слишком много.
Я покачал головой:
– Нет, деньги меня не интересуют. Я просто хотел бы от них избавиться. Моя... научная работа приняла сейчас другое направление, а места у меня мало, чтобы хранить столько книг.
– Хорошо, приходите и приносите то, что считаете нужным. А пока посмотрите мой товар. Может, найдете что-нибудь интересное.
Я хотел уже извиниться и уйти, но потом подумал, почему бы и в самом деле не посмотреть. В четверг, когда я был у Генриетты, она говорила, что никак не может найти хорошие издания ранних романов Гарди. В таких магазинах часто бывают приличные издания девятнадцатого века.
Через полчаса мои поиски увенчались успехом. Я нашел книгу «Отчаянные средства» Гарди, которую, как мне было известно, Генриетта особенно хотела приобрести. Цена, указанная на форзаце, оказалась мне по карману, и я решил купить ее.