Матушка-Метелица. Рождественская сказка
Шрифт:
– А вы не индюки?
– А мы не индюки.
– Хотя, если честно, сначала мы и впрямь обиделись!..
– Здорово обиделись!..
– А потом подумали чуток, и поняли – а ведь и в самом деле, что нам за радость у тётки Кази торчать?..
– Аж целых три дня!
– Ну ладно, может, и в самом деле так лучше. Но подарки-то вам привести? От подарков, надеюсь, не откажетесь? Хотите кукол в нарядных платьях?
– Что мы, детки малые – в лялек играть?
– Это Крыська у нас лялечек наряжает, конфетками угощает. И "сю-сю-сю" над
– И сама вся как лялечка – в кружавчиках да в кудряшечках.
– А мы пацанки – сам сказал.
– Так что ж, пацанки, вам саблю да барабан привезти?
– Зачем саблю, зачем барабан? Нам бы по ножику складному…
– Как у Яцека.
– Хорошо, будут вам ножики как у Яцека.
Мать всё же расстроилась:
– Не передумаете? Может поедем?
– Нет, мам. Да не переживай ты, ни на кого мы не злимся, не обижаемся.
– Просто мы у тётки Кази от тоски помрём.
– Ну что ж!.. Тогда хоть до ворот нас проводите.
Обняли родители дочек на прощание, укрылись полостью, Гнедой тряхнул гривой, переступил с ноги на ногу и торонулся в путь. Прочертили полозья глубокий след в рыхлом снегу, выехали сани со двора и остались Баська со Стаськой одни в доме.
– Что, Баська, целых три дня без всякого пригляду! И никто нам не указ!
– Делай что хошь, иди куда вздумаешь!
– Живём, сеструха?!
– Живём!..
– А-то началось бы: – так не встань, эдак не ступи…
– «Да , тётя! Нет, тётя! Спасибо, тётя!»
– За столом сидишь, как гвоздями прибитый…
– Ни рукой махнуть, ни слова сказать, – что ни сделаешь – тут Стаська задрала подбородок, сжала губы куриной гузкой и пропела манерно: – всё "моветон" (дурной тон).
– И чего ради мать с отцом туда ездят?
– Куда денешься – родня. Неловко в городе быть и к родне не заехать.
– Да какая они родня? Крыська нам что-ли родня? Спроси её, так она пани городская, а мы – дуры деревенские.
– А здорово мы ей тогда в компот хрену намешали?!
– А в салат жука запихнули! Она ложку ко рту, а оттуда Жу-ук!
– Вот шуму-визгу было!
– А не ябедничай!
– Зато Яцек – мировой парень! Помнишь, как мы на чердак лазили?..
– Это когда тётка лестницу уволокла?!.
– Во-во, и мы по бельевой верёвке прям из слухового окна в кухонное!..
– А кухарка как завопит: – Караул, черти!
– А как мы в погреб забрались?!
– А тётка и тут постаралась – крышку захлопнула и на засов!..
– Темнотища настала – жуть!
– Только у Яцека в кармане сразу и спички нашлись, и огарок свечной…
– А Крыська помчалась доносить, будто мы за вареньем полезли!-
– А тому варенью сто лет в обед!
– Не скажи, вкусное варенье было!
– Вкусное. Вишнёвое. А потом мы крышку толкали-толкали, шатали-шатали, да и скинули засов!
– Мы тогда вот такущую банку вишнёвого варенья слопали!
– Ладно, хватит болтать, то варенье давно съедено, а у нас ещё скотина не кормлена не поена, да и себе каши наварить не мешает – горшки-то пустые – всё начисто выскребли перед отъездом.
– Точно, каши побольше наготовим, и весь день наш.
Привычное дело в руках быстро спорится, а когда скотина была накормлена, печь натоплена и пшённая каша сварена, настало время и более важными вещами заняться.
Перво-наперво сестрицы вспомнили про роскошный сугроб, что вырос под самой крышей дровяного сарая. Ну просто невозможно было устоять и не прыгнуть туда с высоты. Бася со Стасей, приставив к стене шаткую стремянку, полезли наверх, постояли на скользкой дерновой крыше, и, дружно завизжав, сиганули вниз. Снова вскарабкались и снова сиганули. И раз, и два, и сто двадцать два!.. – Уши закладывало от встречного ветра и от собственного визга, сердце замирало от страха и радости полёта. Потом, напрыгавшись вволю, сестрицы запрягли верного Войцеха в санки и пошли гонять по двору, пока несчастный пёс не вырвался от них и не забился в конуру. И не удалось его оттуда выманить ни сахарной косточкой, ни ласковыми словами.
Помахав мослом перед собачьей будкой, девицы поняли, что и сами успели проголодаться, вспомнили про кашу и навернули её прямо из горшка – так вкуснее и посуды лишней пачкать не надо.
Дома они угрелись и решили, что нечего больше по двору бегать, можно и под крышей дело отыскать.
Они потолкались, попихались – только что в том за радость, если никто не ругает, никто не разнимает? – Вся охота ссориться пропала.
– Бась, а Бась, пряниками-то в доме как пахнет!
– Точно, Стась, я как с мороза вошла, аж задохнулась от духа пряничного.
– И у меня слюнки потекли. Слушай, мы же их целую гору вчера напекли! – если и съедим сейчас по парочке втихаря, никто не заметит.
– Тащи на стол корзину!
– Не, одна я её уроню, давай вместе.
И они вдвоём взгромоздили на стол припрятанную до Рождества плетёнку. Там под льняным полотенцем чего только не было – и кренделёчки под белой глазурью, и витые загогулинки, и поросята с глазками-изюмками, и уточка с утятками…
Руки сами к пряникам потянулись.
– Глянь, у меня курочка!
– А у меня рыбка.
– А у меня кот, я сама его лепила.
– Тоже мне, кот, скажи – кривая обезьяна.
– Сама ты обезьяна!
– А у меня конь – грива как огонь!
– Не тронь коня, конь на праздник припасён!
– Ага, твоё, значит, в рот, а моё к празднику?! – Со злости Баська толкнула Стаську, Стаська толкнула Баську, корзина наклонилась и пряники посыпались на пол.
– Ой, Стаська, что мы наделали!
– Ой, Баська, давай спасать, что цело!
– Хорошо, пол с песком отдраили.