Мауи и Пеле держащие мир
Шрифт:
— Я прочел ее только сегодня, моя цветочная пчелка.
— Так рассказывай! — воскликнула Олив, от нетерпения хлопнув ладонями по столу.
— Тише, тише, громкий кузнечик, я уже рассказываю…
Лукас взял стакан коктейля и покачал. Кубики льда звякнули о стеклянную стенку.
— …Я рассказываю. Европейцы впервые появились здесь в конце XVI века. Испанские экспедиции Мендани и Кероса, вероятно, высаживались на Сувароу, но, не обнаружив ничего интересного, ушли. В XVIII веке пришли и ушли три британские экспедиции Ансона, потом — Джеймса
— А что было дальше? — спросила Олив.
— В период Второй мировой войны, Роберт Фрисби, американец, несколько лет жил на Сувароу и писал книги. С 1952-го по 1977-й, на Сувароу жил новозеландец Том Нил, и создал бестселлер «Остров для себя». В 2011-м русский бизнесмен Баков, ссылаясь на приоритет Лазарева, заявил, что учреждает на Сувароу Российскую империю.
— Виртуальную страну вроде Силэнда? — спросила Олив.
— Да, моя агрессивная оса! Но, проект «Российская Империя» уже закрыт, и мы можем разместить здесь другую виртуальную страну. Например, Республику Плезиозавров.
Олив утвердительно кивнула.
— Мне нравится эта идея! Но, зачем республика? Пусть будет просто Плезиозавр-Ринг.
— О! Красиво! А почему Ринг?
— Потому что, барьер атолла по своей сути — кольцо.
— Да, это верно. Я согласен! — объявил Лукас, — Осталось убедить Эгерта и…
— …И Вави, разумеется, — договорила Олив.
— …Принять участие, — продолжил он, — в обсуждении обычаев Плезиозавр-Ринга.
— Хм… — Олив задумалась, — …А им не будет скучно, как ты думаешь?
— Им будет весело, — ответил Лукас, — и знаешь почему, моя яркая стрекоза?
— Пока нет. И почему же?
— Потому, что сюда едет наш друг, доктор Хейво Хийси, с неизвестной мне девушкой.
Как оказалось, девушку звали Беверли Мастерс. Это была англо-полинезийская метиска ненамного старше 20 лет, похожая на таитянку и по чертам лица, по телосложению, и по цвету кожи, но (вот игра генов!) светловолосая и сероглазая. Она приходилась примерно двоюродной племянницей мэру атолла Уилимо, а родом ее занятий была биомедицина. Соответственно, она являлась коллегой доктора Хейво Хийси.
— Хийси и меня отправили отдыхать, — весело сообщила она, когда все шестеро уселись за столом на баке «Лимерика», — медицинский контроль выполнен, а процедуру детального знакомства бизнесменов и экологов лучше не показывать медикам.
— Почему? — спросила Олив Метфорт.
— Потому, — пояснила метиска, — что мы стали бы издеваться и указывать на бесспорные аналогии с ритуалом взаимного обнюхивания у двух потенциально-конкурентных стай африканских диких собак. Об этом есть отличный фильм «National Geographic».
— О бизнесменах или об африканских собаках? — поинтересовался художник Эгерт Дэвис.
— О собаках, — уточнила Беверли, — а аналогию собачьего и человеческого поведения при контакте разных стай установил, по-моему, Конрад Лоренц в середине прошлого века.
— Именно так, — подтвердил доктор Хийси, — книга «Кольцо царя Соломона», 1952 год.
Лукас Метфорт улыбнулся, налил всем крюшона (традиционного напитка на этой яхте), сделал пару глотков из своего стакана, и прокомментировал:
— Герр Лоренц был на редкость противоречивым человеком, возможно, поэтому он сумел развить и сделать популярной такую анти-системную науку, как этологию.
— Что такое этология? — спросила юная полинезийка Вави, подружка Дэвиса.
— Это, — ответил социальный философ, — наука, которая объединяет зоопсихологию с ее частным случаем — психологией людей. Этология рассматривает поведение людей, или человеческого коллектива, как биологически-обусловленное поведение животных, без малейшего уважения к разнообразным глупостям, проникшим в науку из церкви.
— По-моему, — сказала Вави, — это не очень правильно. Ведь человек гораздо хитрее, чем другие животные. Конечно, есть много людей, которые отупели, но они не в счет.
— Между прочим, — заметила Олив, — именно отупевшие люди составляют большинство.
Юная полинезийка пожала плечами.
— Большинство — это протоплазма. Так говорит Лукас.
— Надо же… — слегка сконфуженно проворчал он, — …Вот так ляпнешь что-то в азарте на лекции, и оглянуться не успеешь, как это становится анти-системным афоризмом.
— Вы, — заметила Беверли Мастерс, — второй раз употребили словечко «анти-системный». Может, объясните для политически непросвещенной провинциалки, что оно значит?
— Охотно, — ответил он, — как нетрудно понять из вашей реплики, вы знаете, что «анти-системный», это определение из области политологии. Что же оно значит? Это эпитет к оппозиционным движениям. Они могут быть системными: требовать неких изменений в рамках существующей политической системы. Либо, они могут быть анти-системными: объявлять, что политическая система неисправима, и подлежит сносу. Обычно в пример приводят два вида профсоюзов: умеренные тред-юнионы и радикальные марксистские ячейки. Именно вторые, как правило, считаются анти-системными в капиталистических странах, хотя на самом деле, даже они, все-таки, системны. А социально-анархистские ячейки действительно являются анти-системными, в полном смысле термина.
— …Лукас! — строго перебила Олив, — Ты сейчас углубишься в дебри истории рабочего движения, а ведь мы собирались обсудить любопытные обычаи Плезиозавр-Ринга.
— Обычаи чего? — переспросил доктор Хейво Хийси (он же — Протей).
— Плезиозавр-Ринг, — пояснила она, — это страна, которая, как мы с Лукасом решили, с сегодняшнего дня занимает территорию и акваторию атолла Сувароу. К этому нашему решению присоединились Эгерт и Вави, так что наши ряды стремительно растут.
Лукас Метфорт покивал головой, улыбнулся и сообщил: