Шрифт:
Эрик
Сколько Эрик себя помнил, они всегда были втроем: мама, Бленда и он. Иногда по вечерам, когда мама гасила свет, Эрику казалось, что он видит, как кто-то высокий склоняется над скамьей в кухне и подтыкает ему одеяло. Но стоило Эрику протянуть руку, видение исчезало.
Тот, по кому тосковал Эрик, был тенью: он никогда не знал этого человека.
Обидно, что Бленда помнила намного больше. Но это понятно, ведь она была почти на четыре года старше. А может, и хорошо, что она помнила больше. Потому что, если бы не Бленда, Эрик так бы ничего и не узнал. Мама об отце никогда не рассказывала. Даже слышать о нем
Эрик любил школу. Любил книгу с рассказами для чтения и карту мира, на которой все страны были раскрашены в разные цвета. Любил учебные плакаты с изображениями растений и животных, но особенно те, на которых было показано, как живут люди в других странах, куда он собирался поехать, когда вырастет. В первую очередь он отправится на Аляску и разыщет отца. Бленда говорила, что он живет именно там. «Папа стал золотоискателем, — рассказывала она Эрику, когда мамы не было поблизости, — и добывает золото». Скопив достаточное состояние, он приедет в Швецию и заберет их к себе, всех троих. Только возможно, считала Бленда, ему не очень везет, а может, его слитки кто-то украл — иначе он давно бы уже вернулся.
Эрик не собирался дожидаться состояния, добытого на приисках, он сам поедет на Аляску и скажет папе, что им не нужно никакого золота. Здесь, в Гётеборге, они всегда жили в нужде, а теперь будут бедняками в Америке — какая разница?
Эрик придумал план: он тайком проникнет на борт какого-нибудь судна у Американского причала, спрячется и просидит в укрытии до тех пор, пока корабль не отойдет далеко от берега. Тогда его не смогут отправить домой и позволят плыть с ними до самого «Невйорка», гигантского города в Америке, куда прибывают все иммигранты. Как оттуда попасть на Аляску, он пока не знал, но полагал, что легко разберется на месте.
О своем плане он никому не рассказывал, даже Бленде. Нет, только не Бленде. Она бы засмеяла его, сказала бы, что это ребячество и глупость. Он держал свой план в тайне и часто обдумывал его по вечерам, лежа на скамье в кухне. Как он затеряется в толпе пассажиров, набившихся с коробками и сундуками в здание Американского терминала в порту. Как прибьется к какой-нибудь многодетной семье, делая вид, что едет с ними. Где спрячется на борту. И так далее, до самой Аляски.
Но тут его мечты обрывались. Встречу с отцом он не мог себе представить, как ни старался. Это было выше его сил.
Бленда
Для Бленды отец не был тенью. Прошло семь лет, как он исчез, но она помнила его голос, его глаза, его запах. Помнила, как он ее называл: Звездочка.
С тех пор, как он уехал, никто не называл ее так. Мама звала ее Блендой, иногда дружочком, будучи в добром расположении духа, а иногда, когда была усталая и сердитая, — барышней. «Знаешь что, барышня, будь поаккуратней, у нас нет денег на новую посуду», — говорила она, если Бленда мыла посуду и случайно отбивала ручку у чашки. Но чаще всего мама была ею довольна и хвалила за все, что Бленда делала по дому, пока она сама была на работе в прачечной. Когда заказов было слишком много, Бленда помогала и там: складывала белье и разносила клиентам.
В ноябре Бленде исполнилось тринадцать. Почти год назад она закончила народную школу. Но это ее не огорчало, даже напротив — она была только рада наконец разделаться с уроками. Почему-то в последнее время ей трудно было усидеть за партой, вслушиваясь в монотонный голос учительницы. Не то чтобы она не справлялась с учебой — нет, она хорошо умела читать и писать и могла решить почти все примеры по арифметике, которые учительница записывала на доске. Но она не понимала, зачем учить наизусть псалмы и уметь без запинки перечислять всех шведских королей. Ведь есть другие, куда более нужные знания. Где купить хлеб подешевле и как заштопать рваную пятку на носке. Как делать книксен и здороваться с клиентами в прачечной, чтобы, быть может, заработать лишнюю монетку. Каких улиц следует избегать с наступлением темноты, а по каким можно ходить спокойно. Ведь этому в школе не учили, все это Бленда узнала сама или от мамы.
Единственное, чего ей не хватало теперь — это друзей и игр на школьном дворе. Бленда легко сходилась с людьми. Она всегда могла предложить сыграть в веселую игру, исследовать новое интересное место, могла поделиться секретом. Бленда была душой их школьной компании. Вокруг нее и ее двух близких подруг вились все остальные девочки в классе.
Мальчики тоже интересовались Блендой, особенно в последний год. На перемене они дергали ее за косички, в классе кидались в нее бумажками, когда учительница отворачивалась к доске. Бленда не обращала на них внимания. Что за ребячество! Она не понимала, как мальчишки вообще взрослеют. Ведь им не нужно разбираться в ценах на хлеб или в штопке, они могут целыми днями беззаботно носиться по двору, как глупые щенки.
Бленда часто, но безуспешно пыталась представить себе, каким в детстве был ее отец. Так же она не могла представить себе, каким он стал сейчас, спустя много лет. Для нее он навсегда остался таким, каким ушел от них, — именно таким она хотела сохранить его в своей памяти.
Каждый день она ждала его возвращения.
Башмаки стучали по неровной брусчатке, книжки, болтавшиеся на кожаном ремне, били по ноге. Эрик бежал прямо по проезжей части, рядом с телегами и велосипедистами, тротуар он предоставил более неторопливым пешеходам.
В такой день он просто не мог идти спокойно. Было начало мая, и Эрику казалось, что весь город преображается. От весеннего тепла хотелось смеяться и кричать всем встречным: «Привет, смотрите, светит солнце, и я бегу домой к Рулле!»
Среди его учебников, перевязанных ремнем, была одна чужая книжка. Он взял ее в классе, хотя вообще-то брать классные книги домой не разрешалось. Это была книга о птицах, с иллюстрациями. Здесь перечислялись самые разные виды пернатых, описывалось, как они поют, чем питаются и какие имеют повадки. Эрику видел главу про ворон и хотел внимательно изучить ее. Ведь если он вернет книгу завтра, никто не успеет хватиться.
Он нырнул в подворотню, пересек мощеный двор и взбежал по лестнице. В кухне пахло жареной сельдью, Бленда накрыла на стол, как всегда, аккуратно разложив и ножи, и вилки. Из кастрюли с кипящей картошкой шел пар, Эрик понял, что ужасно проголодался.
Но кое-кто нуждался в пище еще сильнее и нетерпеливо ждал его возвращения.
Эрик положил книги на пол и лег на живот. В коробке из-под обуви между скамьей и столом сидел вечно голодный Рулле и пищал. Эрик смочил палец в воде и поднес к широко раскрытому клюву вороненка. Вода капнула в красное горлышко, Рулле сглотнул, встрепенулся и снова раскрыл клюв. Эрик размочил в воде кусок хлеба, слепил маленькие шарики и по одному вложил птенцу в клюв, поглаживая пальцем почти голые крылышки и приговаривая: