Майк! Где добрые дела?
Шрифт:
– Мне не охота тебя эксплуатировать, ты и так много что делаешь для бездомных и для меня. Я попробую как ни будь сам, - мне не хотелось кого-то посвящать во всё, что происходит со мной.
– Нет, я еду с вами! Завтра к часу чтобы был здесь, и ты Гарри, ой Вильям! – Мэри была очень настойчивой.
Вильям одобрительно кивнул головой пытаясь что-то произнести. Послышалось одно слово, “Спасибо”. После этого мужчина встал и пошёл к своей койки. Мне пришлось отправиться домой, нужно было хорошо отдохнуть перед долгой дорогой.
Наступил следующий день. В час дня я уже стоял возле здания работы с Вильямом ожидая
– Быстрей запрыгивайте! – выкрикнула девушка.
Я тут же усадил Вильяма, после уселся сам. Началось наше путешествие до Балтимора. Не помню, когда последний раз выезжал за пределы Нью Йорка. Раньше, до рождения Бетти, мы с Амандой часто путешествовали по штатам. Мы обожали путешествовать и дегустировать новые блюда в придорожных забегаловках. Эх были времена. За окном один пейзаж сменялся другим. Мы были уже три часа в пути, тут я заметил дорожный знак, на котором было написано – Балтимор.
– Наконец-то мы приехали! – мои ноги немного отекли, хотелось поскорей их размять.
– Что теперь? – поинтересовалась Мэри.
– Мне кажется надо искать нужный дом ближе к окраине города. Я не уверен на все сто, думаю нам нужно начать с проверки пригорода, - в памяти Вильяма была длинная улица с множеством двухэтажных домов.
Мы ездили вдоль улиц, высматривая нужный дом. Прошёл уже целый час, начало смеркаться, и я боялся, что ошибся в своих домыслах.
– Вильям, тебе кажется что-то знакомым? – мне казалось, что если мужчина увидит знакомую улицу, то сразу что-то вспомнит.
Вильям отрицательно кивнул. Мы проехали целый квартал и тут мужчина замычал, словно пытаясь что-то сказать. Мне на глаза сразу же бросился почтовый ящик в виде домика. Коричневый забор, двухэтажный дом голубого цвета и дерево на лужайке с качелей.
– Стой! – скомандовал я.
– Мы вроде на месте.
Мэри дала по тормозам. Вильям тут же указал пальцем на дом.
– Хорошо, пойдёмте, - я помог вылезти из машины Вильяму.
Я, Мэри и Вильям подошли к входной двери. Был звонок, в который я нажал пару раз. В доме послышалось какое-то движение. Дверь открыла девушка. На ней было розовое поло и розовые штаны. На вид ей было около тридцати пяти лет. У неё были светлые волосы, которые были связаны на затылке резинкой. Выделялся длинный нос и тоненькие губы.
– Вам кого? – поинтересовалась хозяйка квартиры.
– Извините, вы не знаете этого человека? – из-за спины вышел Вильям.
Девушка разрыдалась, затем метнулась к мужчине и сильно обняла его. Она сжала Вильяма так крепко, что казалось, его кости могли сломаться в любой момент. Внезапно из дома вышли две маленькие девочки, лет на девять или десять. Они воскликнули "Дедушка!" и тут же бросились к нему.
– Спасибо вам! Я Барбара Лопес, дочь Вильяма Вуда, - девушка не могла сдержать своих слёз.
– Почему вы его не искали, он жил пять лет на улицах Нью Йорка!? – мне было не понятно, то, что Вильяму пришлось провести пять лет грубо говоря на улице.
– Прошу зайдите в дом, я вам всё объясню, - Барбара пустила нас в дом.
Я, Мэри и Вильям вошли в зал. В его центре висела великолепная люстра, наполняя пространство тёплым светом. Обои были украшены нежным лазурным оттенком, создавая атмосферу уюта. По всему помещению разбросаны были горшки с живыми
– Дороти — это моя мать. Она умерла десять лет назад. Мы с моим мужем Матео долго жили в этом доме, и мой отец нянчился с нашими детьми. Но нам пришлось уехать на полтора года в Испанию, в родной город моего мужа – Мадрид. Когда мы прилетели обратно, то застали дом в плачевном состояние, отца ни где не было, и соседи не знали куда он мог уехать. Я сразу же обратилась в полицию, но там развели руками, говорили, что такой человек не попадал в больницу, в морге нет. Мной были распечатаны листовки и расклеены по всему Балтимору. Я даже не могу предполагать, что мой отец делал в Нью Йорке. Девушка снова расплакалась.
– Прошло много времени, плюс вашего отца ограбили, ни документов, ни денег и телефона, ничего. [НДС5] Он потерял память, волонтёры дали ему имя Гарри. Как выяснилось, нашим полицейский безразлична судьба бездомных. Вы не виноваты в этом, - мне хотелось хоть немного приободрить Барбару.
– Барбара, дочка, - медленно заговорил Вильям.
Я пристально глянул на него. Его аура стала спокойной и больше не пульсировала. Словно его мысли начали собираться воедино.
– Да, это я, - хозяйка дома снова обняла своего отца.
– Ты молодец. Ты помог человеку, найти его дом и вернуть свою жизнь, - Мэри улыбнулась и взяла меня за руку.
– Господи, спасибо вам! Прошу останьтесь у нас на ужин, скоро как раз придёт мой муж, я угощу вас вкусной запеканкой, - Барбара схватила меня за свободную руку и начала дёргать.
Я хотел согласиться, но меня посетило странно ощущение. В углу дома я увидел тень, которая была словно живая. Мне померещились два красных глаза, дрожь пробежала по всему телу.
– Извините, нам нужно ехать, завтра на работу. Спасибо вам за приглашение. Вильям, приходи в себя и постарайся больше не попадать в переделки, - я ещё раз взглянул на Вильяма и поспешил покинуть дом.
– Ты так быстро смылся. Дай отблагодарить тебя этим людям. Что такое с тобой? – поинтересовалась у меня Мэри, которая явно почувствовала неладное.
Мне не хотелось говорить о своих галлюцинациях, чтобы не пугать её, надо было что-то придумать.
– Я очень устал, давно так долго в дороге не был, да и вечер уже на дворе, - мне показалось логичным свести всё к усталости.
– Хорошо, поедем[НДС6] тогда домой! – скомандовала Мэри открыв дверь машины.
Весь путь обратно в Нью-Йорк мы активно беседовали. Мэри рассказала мне о своих увлечениях: она обожает кататься на роликах и заниматься скалолазанием, а ее любимое блюдо - блинчики с клиновым сиропом. В свою очередь, я поделился своим прошлым: когда-то я был лучшим квотербеком и тренером по футболу. Однако не все подробности я раскрыл, считая, что Мэри еще не готова узнать все мои секреты. Мне нравилась Мэри, но в то же время в моем сердце еще пребывали чувства к Аманде. Наконец, мы добрались до Нью-Йорка, уже совсем поздно.