Майкл Джексон (1958-2009). Жизнь короля

Тараборелли Рэнди

Майкл предался безмятежной жизни в своем поместье. Дом подарил ему две вещи, в которых он нуждался: покой и место, где можно подумать. Но пока он намеревался отдохнуть после турне Bad, семья замышляла еще одно возрожденное шоу Джексонов. Неудачное турне Victory в 1984 году должно было побледнеть на фоне предполагаемого корейского тура 1988. Но к этому времени Майкл уже вырвался из семейных пут.

Глава 29

Весной 1988 года Джерому Говарду, смекалистому, квалифицированному 35-летнему президенту по вопросам бизнеса многочисленных корпораций, Джозефу и Кэтрин позвонил Кеннет Чой, корейский бизнесмен, который хотел организовать встречу с его боссами. Чой, которого уже выгнали из офисов Майкла и его сотрудников Маршалла Гелфанда и

Джона Бранка, сказал Говарду, что принадлежит к богатой семье, которая заинтересована в организации семейного концертного тура Джексонов по Южной Корее. Говард, понимая, что о таком концерте, где братья снова были бы вместе, всегда подумывали родители, немедленно организовал встречу Чоя и старшего Джексона.

«На ней речь шла о миллионах долларов, — вспоминал Джером. — Парень говорил о 10—15 миллионах. Сколько бы ни понадобилось для того, чтобы собрать вместе «Пятерку», и на эти выступления, ровно столько они хотели потратить. Отец был в восторге. Чой пригласил нас приехать в его страну, чтобы решить этот вопрос на месте. Мы не знали, что происходит; все думали, что у парня много денег».

Джозеф и Кэтрин, Говард и Кеннет Чой поехали в Корею весной 1988 г. Во время четырехдневного путешествия, оплаченного Чоем, их кормили и поили и представили нескольким влиятельным бизнесменам, знаменитостям и политикам. Они познакомились также с господином по имени мистер Ли, его назвали братом Чоя, он не говорил по-английски. Им сообщили, что Ли — судовладелец, будет субсидировать концерты Джексонов вместе с корейской газетой Segue Times. Через своего секретаря-переводчика Ли заверил, что, если гастроли будут организованы, он инвестирует 2 миллиона долларов в компанию звукозаписи Джозефа. Тот немедленно заинтересовался этой сделкой.

«Похоже, эти люди знали сильные и слабые стороны семьи, — вспоминал Джером Говард. — Что ее глава заинтересован в деньгах для своей компании (и для себя), что Кэтрин думает только о детях и их благополучии. Эти корейцы понимали, на чем сыграть».

Во время встреч Говард обнаружил, что газетой владеют преподобный Сан Мюнг Мун и Объединенная церковь. Другими словами, за сделкой стояли муновцы.

Объединенная церковь впервые появилась в США в 1959 году, она была завезена из Южной Кореи одним из последователей преподобного Сан Мюнг Муна, доктором Янг Он Кимом, который приехал учиться в Орегонский университет. Вскоре появилось много маленьких групп по всей стране, независимых друг от друга и ведущих миссионерскую деятельность в пользу той или иной из них.

Американцы впервые обратили внимание на муновцев, как их стали называть, в конце шестидесятых, поскольку лидер группы из Сан-Франциско очень верил в «программу систематических тренировок». Они назвали ее промыванием мозгов, поскольку их дети внезапно отказывались от привычного образа жизни, переезжали в коммуны и начинали продавать цветы и леденцы в аэропортах. Вербовщики меньше всего говорили о религии, они рассуждали о молодежи, образовании и утопии и редко говорили потенциальным последователям, что Объединенная церковь связана с Муном или с Кореей. В 1970-м Мун сам переехал в Нью-Йорк и в следующем году предпринял мировое турне, развернув трехгодичную миссионерскую кампанию, где перемешались культура и религия.

Хотя люди долго шутили из-за надоедливых юных муновцев в аэропортах, последователи Муна на самом деле получили большой доход, который он вложил в различные компании, включая банки, рестораны, рыбные промыслы и средства массовой информации. В 1982 году Мун начал финансировать «Вашингтон тайме». В том же году его осудили за уклонение от уплаты налогов — приговорили к восемнадцати месяцам тюрьмы и штрафу в двадцать пять тысяч долларов, но выпустили досрочно, учитывая хорошее поведение.

Христиане заявляли, что Объединенная церковь не является христианской; либералы обвиняли их в правом радикализме; родители нанимали гипнотизеров, чтобы те похищали их детей из муновских сообществ и возвращали домой. Хотя число ее сторонников быстро уменьшилось, Объединенная церковь все же оставалась очень богатой.

Больше всего на свете Мун хотел, чтобы его церковь была респектабельной. В 1974 году вышел сборник As Others See Us («Как другие видят нас»), где было опубликовано

около ста писем правительственных чиновников, религиозных деятелей и простых людей о ней. Это был удачнейший рекламный ход, тем более что одно из писем принадлежало перу Никсона, тогдашнего президента. Последователи Муна так гордились его поддержкой и вниманием, что позже, в том же году, в разгар Уотергейта, сотни этих людей провели трехдневную голодовку на ступенях Капитолия, чтобы продемонстрировать солидарность с ним. Заключение соглашения с Майклом Джексоном (самым популярным поп-певцом всех времен, чьи пластинки по продаже не имели равных) и его семьей (все еще воспринимаемой как одна из самых крепких в США) Муну было бы очень выгодно. Цена была высокой, но дело того стоило.

Когда Джером известил Джозефа и Кэтрин, что в сделке участвует преподобный Сан Мюнг Мун, глава семьи пришел в восторг. Он слышал о богатстве Муна. Но его жена расстроилась. «Я не хочу иметь никаких общих дел с чем-то религиозным, — сказала она. — Бизнес есть бизнес». Однако не посоветовала Джерому отменить встречи, только просила уточнить детали.

Говард — проницательный делец, который основывает многие свои суждения о людях на инстинкте. Он с самого начала подозрительно относился к работающим на Муна. «Они всегда у тебя за спиной говорят по-корейски, —отмечал он. — Скажут что-нибудь по-английски, потом оборачиваются к своим и говорят по-корейски, и кто знает что? Я чувствовал, что они двуличны, придерживают важную информацию. Я не мог доказать это, но подозревал. Это моя работа — защищать Джексонов как можно лучше».

Ее он часто выполнял отлично. Примерно в это время Джозеф и Кэтрин оплатили дом с шестью спальнями в Лас-Вегасе, Невада, куда собирались со временем переселиться, уйдя на покой. Дом стоил 570 тысяч долларов. Они взяли Джерома с собой в Лас-Вегас, чтобы завершить сделку. По словам друга Говарда, он предупредил их, что нужно снять все драгоценности — где-то на сумму около четверти миллиона долларов — и положить в «бардачок», ящичек для мелких вещей в машине, на которой они приехали. Джером отвел Джексонов в дом на встречу с владельцем. Они вели себя как «обычные люди» и делали это действительно хорошо, так что дом достался им за 292 тысячи долларов.

Двести тысяч из них были из того миллиона, который Майкл дал Кэтрин, чтобы отговорить ее участвовать в финансовых делах турне Bad. Она также взяла заем. По ее словам, ей хотелось, чтобы дом был «простым, обычным» в отличие oт поместья в Энсино, но за годы изобилия она изрядно подзабыла, что такое «простой и обычный». За один унитаз она зaплатила 750 долларов, цены на другое оборудование для отделки дома были взвинчены примерно так же.

Спустя месяц после первого визита в Корею Джозеф, Кэтрин, Говард и Морин, которая просто хотела походить по магазинам, отправились на очередную встречу. Они виделись с мистером Кваком, президентом Segue Times, которого Кеннет Чой представил как своего отца. Большой портрет преподобного Сан Мюнг Муна в раме висел в офисе. Кэтрин старалась его не замечать. Квак приказал Говарду свести воедино все предложения, «и как мой сын захочет, так мы и будем делать». «Он всю встречу говорил «мой сын», у нас создалось впечатление, что так и есть, хоть он им и не был», — вспоминает Говард.

Родители затем встретились с Кваком в своем номере, где роскошно позавтракали и обменялись сувенирами; Кэтрин подарила новому знакомому фото семьи с автографами. После этого она и Джозеф отправились по магазинам с гидом, чтобы чем-то занять время. Кеннет Чой заказал у известного корейского дизайнера костюмы для них и купил им дорогие подарки.

Работая с помощником Квака Дэвидом Хоузом, Джером Говард составлял договор в «Амбассадор Отеле». Затем представители Квака взяли текст, который написал Говард, и отправились с ним к своим юристам. «Вернулись они через три с половиной часа с таким диким контрактом, что я поверить не мог своим глазам, — продолжал Говард. — Они хотели, чтобы Майкл начал шоу с корейского национального гимна и затем исполнил три корейских номера в корейском костюме. Я подумал: «Господи, это же нелепо! Джексон не станет учить корейские песни и точно не будет носить корейские костюмы на сцене!» Когда я показал договор Джозефу и Кэтрин, они смеялись до упаду».