Майло Тэлон
Шрифт:
Сев на коня, я поехал по направлению к единственной улице городка. Двухэтажное здание железнодорожной станции находилось примерно в сотне ярдов от запасных путей, где стоял вагон, и в нескольких ярдах от улицы. Над каждым его окном нависал выдающийся вперед карниз, защищавший комнаты от жгущих лучей солнца пустыни.
Из окна персонального вагона хорошо просматривалась большая часть улицы. На той ее стороне, куда выходил вокзал, стояли три дома, в одном из них размещался магазин, в другом — салун. Третий пустовал.
Напротив них вытянулась в ряд дюжина строений, включая отель, ресторан, еще один магазин, конюшню, кузницу и несколько маленьких лавочек и контор.
Заплатив конюху пару долларов, чтобы он почистил и накормил коня, я взял свой винчестер, седельные сумки и направился к отелю.
В городишке наступило время ужина, и народ разошелся по домам. Бродячая собака, лежавшая в пыли, помахала хвостом, словно прося, чтобы ее не прогоняли, у коновязи переминались с ноги на ногу лошади. В какой-то момент я увидел огонек сигареты в темном дверном проеме пустого дома и почувствовал вес золота, которое лежало у меня в кармане. С винчестером в правой руке я толкнул дверь и оказался в фойе отеля — просторной комнате с высокими потолками и колонной в центре, окруженной кожаными сиденьями. Здесь стояло также несколько кресел, обитых коровьими шкурами, и у дальней стены — кушетка. Несколько больших медных плевательниц предлагали свои услуги в стратегически важных местах.
За стойкой я увидел человека с зеленым козырьком над глазами и с резинками на рукавах.
— Комнату, — сказал я остролицему мужчине с усами, слишком большими для его лица.
Рыжие усы посмотрели на меня с кислой неприязнью. Они на своем веку повидали много ковбоев.
— Есть постель в комнате на троих. Стоит четвертак.
— Комнату, — повторил я, — одну комнату на одного.
— Комната обойдется вам в пятьдесят центов, — небрежно бросил он, ожидая, что я откажусь.
Моя рука оставила на стойке монету в полдоллара.
— Дайте мне ключ.
— Ключей нет. Люди уносят их с собой. — Он показал на лестницу. — Наверх и направо. Угловой номер. Если нужно, подставьте под дверную ручку стул.
— Не беспокойтесь, я сплю чутко, — заметил я, — к тому же я пугливый: провел слишком много времени на индейских территориях. Если услышите ночью выстрелы, приходите и заберите труп чужака.
Он скучно посмотрел на меня и отвернулся.
— Где лучше всего кормят?
— Третья дверь вниз по улице. «Кухня Мэгги». Она сама бывает там редко, но повар у нее — один из лучших.
Повлияло ли на него то, что я заплатил за комнату вперед, или его взволновали гастрономические темы, только портье вдруг разговорился. Он заглянул в журнал регистраций.
— Тэлон? Это что-то вроде клешни?
— Да. Один мой предок взял это имя, потому что вместо правой руки у него была клешня. В свое время он поцарапал ею много народа. Во всяком случае, я так слыхал.
Он подумал, что шучу, но я не шутил. Каждый Тэлон знал историю этого ожесточенного старика, от которого пошла наша семья. Несколько увлекательных историй давних времен — вот, пожалуй, и все, что осталось нам от предков, хотя ходили слухи о богатой недвижимости в руках Тэлонов и о зарытых ими сокровищах.
— Долго у нас пробудете? — спросил портье.
— День-два. — Я помолчал. Всегда надо первому назвать причину приезда, чтобы потом о ней никто не допытывался. — Все лето на пастбищах. Вот и решил, что подошло время немного отдохнуть. — Но меня могли видеть, когда я выходил из персонального вагона, поэтому добавил: — Но если подвернется случай, от хорошей работы не откажусь Присматриваюсь понемногу. Хотел бы наняться проводником к охотникам или найти что-нибудь еще в этом роде Думал, что ребятам из персонального вагона нужен проводник, но… Им ничего не нужно. Даже гостей.
Портье покачал головой.
— Они тут два или три дня стоят. Слыхал, интересуются землей. У них есть свой проводник или кто он там.
Комната оказалась хорошей, если такие комнаты вообще можно назвать хорошими: двуспальная кровать, умывальник с белой раковиной и кувшином на тумбочке, два кресла, одно из которых качалка, и вязаный коврик на полу. На маленькой прикроватной тумбочке — керосиновая лампа, которую я не собирался зажигать. Мои глаза уже привыкли к темноте, и я не хотел рекламировать, какую комнату занял. Не раздвигая штор, выглянул на улицу, и мне опять почудилось, что в дверном проеме пустого дома скрывается человек.
Конечно, там мог быть какой-нибудь ковбой, которому некуда идти или у которого нет денег, либо парень, поджидающий свою девушку. Но осторожность продлевает нам жизнь!
«Он увидит меня, когда выйду из отеля, если только… «
Спустившись по лестнице, я пошел через черный ход и шагнул в ночь. Быстро отступил в сторону от двери и, оставаясь в густой тени, стал вглядываться в темноту. В задней двери и окне третьего дома, который стоял дальше по улице, горел свет. Наверное, это и есть ресторан. Пробираясь по тропинке, которая вела мимо задних дворов, я чуть не влетел под ведро помоев, которое мужчина в белом переднике собирался выплеснуть.
— Привет, — тихо сказал я. — Ничего, если я пройду через кухню?
— Если хотите. — Широкоплечий худой человек лет пятидесяти, а то и старше, с отвислыми седыми усами широко раскрыл дверь. — Кто-нибудь у входа, кого вы не желаете видеть?
Лицо повара потемнело от солнца и ветра, а время избороздило его морщинами. Ставлю свое месячное жалованье за то, что в свое время он немало поездил с походной кухней на перегонах скота.
Я дружески улыбнулся:
— Точно не могу сказать. Насколько знаю, за моим скальпом сейчас не охотятся, но, с другой стороны, напротив вас в пустом доме стоит парень, который, кажется, кого-то ждет. Вы повар?
— Шеф-повар и посудомойка. Окончил школу поваров в лучших походных кухнях, которые когда-либо скрипели по равнинам, и ни одного недовольного ковбоя. Жарю и пеку. Но устал спать на земле и вставать в три утра.
Когда мы прошли на кухню, он снова взглянул на меня.
— Наши дороги уже пересекались. Где-то в Монтане. Я был дружен с вашими родственниками из Теннесси.
— Приятно познакомиться. Понимаю, почему вы устали спать на земле. Я и сам иногда устаю.
Повар вытер руки о передник.