Майонезовские сказки
Шрифт:
Но что ловить в глухую полночь?
И вдруг, из-за поворота показалась большая красная пожарная машина. Тетка перекрыла дорогу, растопырив короткие ручки. Это была та бригада пожарных, которую не могли разбудить, когда горела вилла «Кошкин дом». Но сегодня они активно патрулировали Лес. Пышка с Кроликом, подсаживаемые снизу Теткой и Березой, с трудом забрались в высокую машину. Пожарка включила сирену и помчалась к Лесному радио. Промокшие до нитки Че и юная леди пошли мыть салатники.
Пыш и Кро вернулись через полчаса. Береза, уже в полосатом фартуке Кролика, успела испечь кексы с тмином. Когда Кро отжал над ведром розовую с уточками ночную рубашку, а Пышка – красный бархатный халат с оттопыренным карманом, то Че наконец – то услышала, что ее и Кролика пригласили поучаствовать в следующий понедельник в розыгрыше новогодних елок и китайских вышитых подушек. Пышка выиграл набор фарфоровых баночек для дрожжей
Потрясения минувшей ночи подкосили старую Че, и она лишилась чувств.
ЗНАКОМСТВО ЧЕТВЕРТОЕ,
в ходе которого выясняется, что Тетка Че не всегда проигрывала в логических задачах, и что одинокий ботинок снится к разлуке в близким другом…
Пышка проснулся еще до рассвета в Кофейной комнате помещичьего дома Тетки Черепахи. Пыш высунул голову из – под пухового, кофейного цвета, одеяла и сразу поймал на себе сотню взглядов. По периметру комнаты стояли и сидели фарфоровые куклы со всего света: в роскошных бальных туалетах, в подвенечных платьях и в национальных костюмах. Че помнила их всех по именам. Пышка выглянул в гостиную. Света в ней не было, но в углу горел камин. Мистер Паралличини храпел в Оливковой комнате; Тетка Че то вздыхала, то похрапывала под портретом Вивальди в Лиловой; в Розовой комнате сладко мурлыкала во сне Береза. В этой гармонии ночных звуков большого дома явно не хватало кроличьего «хры – хры – пиу». Пыш, подобравшись на цыпочках по холодному скрипучему полу к Лимонной комнате, приложил ухо к двери. Под пальмочкой у белого рояля шевельнулась зловещая тень, и перья пальмы нервно дрогнули. Пыш метнулся в Кофейную комнату к своим «девчонкам». «В этих старых больших домах – приведений, как одуванчиков на лужайке!» – подумал Пыш на бегу и юркнул под одеяло. Под одеялом началась отчаянная битва: любопытство сражалось со страхом. И уже через минуту Пышка снова выглянул в гостиную. В центре ее между двумя роялями: белым и черным, находилась высокая стеклянная полукруглая дверь во внутренний дворик. Она была приоткрыта, и ветерок играл пламенем в камине. Пыш закрыл дверь и остолбенел от неземного вида за ней. Огромный дом Тетки Черепахи имел форму квадрата, стороны которого были жилыми и хозяйственными помещениями, а середина – большим огородом. Нигде не было ни огонька. Левое крыло занимал приют для девочек – сирот, страдающих ожиреньем. «За мной, мои уточки!» - руководила сиротками старушка Че. В правом крыле размещались комнаты Теткиных родственников из разных банановых республик. Здесь же помещался зимний сад и комнаты прислуги. Заднюю сторону квадрата, где находился скотный двор, склад и погреб не было видно из – за предрассветного тумана. Весь огород, покрытый крупными листьями тыквы, блестел от ночного дождя. И среди этого блеска виднелись большие, средней величины и маленькие глянцевые шары – оранжевые, желтые, розовые и сизоватые тыквы. Среди них неожиданно возникла щупленькая фигурка Кролика. Кро был в синей пижамке и в белом ночном колпаке. Он поспешно подкатывал тыквы и расставлял их по кругу. Пышка насчитал всего десять плодов. Кролик воткнул в центре круга старую лыжную палку, сел на самую маленькую желтую тыквочку, протянул обе лапы к лыжной палке и начал что – то выкрикивать, глядя вверх. Сверху на палку упал луч мощного прожектора, словно приближался поезд. Внезапно на тыквах возникли кролики: все в синих пижамах и белых ночных колпаках, с вытянутыми к палке руками. Пышка, затаив дыхание, принялся их считать. Кроликов оказалось десять. Все они были одинакового роста, но разного возраста. Те, которые постарше – сидели на крупных тыквах, которые помладше – на средних, совсем молодые – на мелких. Кролики оживленно спорили, размахивая лапами. И вдруг, как по команде, протянули их к лыжной палке. Все кролики, кроме самого старшего, исчезли. Старший разбросал тыквы хаотично и направился к дому.
«Лжекролик!» - подумал вспотевший от напряженного внимания Пышка и юркнул в Кофейную комнату. У крыльца зазвонил велосипедный звонок: Фигурка привез Мотильду для свидания с Березой. Дом пришел в движение: захлопали двери, зазвучали голоса. Пышка лежал под одеялом и переваривал сцену в огороде. Однако, лежи – не лежи, а голод – не тетка. Пыш оделся и приоткрыл дверь. В гостиной на белой кружевной скатерти дымился завтрак. За большим круглым столом сидели Че и Мотильда, персидская, нежно – абрикосового окраса кошка, с желтыми, как крыжовник, глазами. На ней была вязаная туника, бусы из красного дерева и такие же браслеты. Мотильда вязала крючком салфетку. На Тетке поверх ярко – зеленого пеньюара была небрежно наброшена большая цыганская шаль, черная с красными маками и с длинными кистями.
– Пока нет молодежи, Мотильда, скажи мне только одно, - голосом прокурора вопрошала Че, - почему ты долгие годы скрывала от всего Леса, что у тебя есть ребенок? Ты тоже училась в консерватории, и помнишь уборщицу, которая била веником всех курящих на лестнице – от абитуриента до профессора. Ее звали – «Пиночет». Скажи мне, Мотильда, почему ты не назвала малютку «Пиночетом»?
– Я уже не помню, Черепаха Никифоровна, и Вы мне мешаете считать петли, - инфантильно отвечала Мотя. Тетка пожала плечами, что означало: «Обезьяна и в Волшебном лесу обезьяна».
Мотильда как бывшая «уточка» была хорошо знакома с языком жестов Тетки Черепахи и не обижалась на многочисленные прозвища. Старушка Че помогала своим воспитанницам – сироткам, которых весь Лес звал «утками», не только поступить в консерваторию, но и удачно выйти замуж. Мотильду она выдала за отставного генерала кота Леопольда, в профессиональных кругах известного больше под кличкой «Подлый трус». Леопольд, намекая на свои родственные связи с известным канцлером, любил повторять за каждым словом: «Не путайте, господа, насморка с Бисмарком!». Овдовев, Мотильда осталась на вилле «Кошкин дом», куда в холодную осеннюю ночь пришли проситься котята, голодные Мотины племянники. Спросонья она приняла их за беженцев из Северной Африки и не впустила в дом, который вскоре сгорел от удара молнии. Мотильда долго мыкалась по людям, пока не поселилась у одного из тех, некогда голодных, племянников – художника, купившего квартирку в волшебном Дубе. В этой квартире была небольшая мансарда с маленьким балкончиком, в ней и жила Мотильда Васильевна со своими клубками.
Пыш слышал, как в комнате Паралличини безудержным сангвиническим смехом заливается Фигурка. Но вид дымящегося блюда с пышными оладьями не давал повода к дилемме. Пыш уселся за стол. Из Оливковой комнаты вышли красные от смеха: Паралличини в полосатом шелковом халате, с плюшевым медведем под мышкой, и Фигурка в велосипедном костюме. Тетка захлопотала.
– Икра красная, икра черная, «заморской» (кабачковой) - не располагаем, дабы не поддаться чувству стадности, - приговаривала весело Че, разливая чай из заварника ручной работы завода Гарднера. Выбежала благоухающая Береза в розовом Теткином кимоно. Мотя и Береза кивнули друг другу, как дальние родственники.
– Зая! – словно пожарная сирена, загудела Тетка, - к столу!
Из кладовки появился Лжекролик в высоком шарфе, закрывающем не столько, якобы, простуженное горло, сколько – седые залихватские усы. В синей пижамке и в белом ночном колпачке он подошел к столу, заложив левую руку за спину, и всем забавно, то есть старомодно, поклонился. При этом Пыш услышал какой-то легонький звон.
– Подкрепись, зайчонок, - заворковала Тетка, подавая большую ложку Лжекролику и придвигая к нему ведерко с красной икрой.
– Мне бы моркови, сударыня! – басом ответил ей Лжекролик, - Или хотя бы шампанского!
– Бедный малыш! За трудную минувшую ночь потерял все: и голос, и очки, и остатки памятешки! – заботливо восклицала Че, - Вспомни, зая, как ты ночью истер все запасы морковки, а я исколола все грецкие орехи!
– Но зачем мы это делали?! – с неподдельными изумлением гаркнул Лжекролик.
– Не пугай мамочку, срочно в постель, после чая я вызову доктора, - отрезала Тетка.
Лжекролик встал, заложил руку за спину, со всеми чинно раскланялся и направился солдатской походкой, сопровождаемый легким звоном, в Оливковую комнату. Однако, поймав через плечо испытующий взгляд Пышки, шмыгнул в кладовку. И тут Пыш увидел, что из-под синей пижамки Лжекролика мелькнули черные сапоги с золотыми шпорами. Поэт, как полицейская ищейка, вбежал следом в кладовку, но увидел только стройные ряды банок с запасами на случай войны с Синим лесом. На бочке с медом лежал бумажный тюльпан, свернутый в технике оригами. Пышка развернул его и увидел план Теткиного дома, на котором крестом была обозначена Лимонная комната. Пониже плана Пыш прочел:
Инструкция
Стараться не разговаривать.
Если это не по силам, хотя бы не рассказывать гусарских анекдотов.
Опасаться Пышку как самого наблюдательного.
Так – так. Так- так- так. Так. Пышка свернул листок, положил его в карман и вернулся к столу. Завтрак был в разгаре. Мотя рассказывала, что ее племянник – художник постоянно дорисовывает свои картины, висящие в залах лесной картинной галереи. Поэтому они стали отличаться от тех, что обозначены в каталогах. Например, «Купание красного верблюда» превратилось в «Купание фиолетового слона», а «Март» стал постепенно «Сентябрем». Племянника уже не пускают в галерею, как завидят его, вешают табличку: «Закрыто на уборку»! А вся мастерская Кота – художника увешана крышками от кастрюль – это помогает ему постичь идею преобладания в мире круглых форм.