Шрифт:
XXXX
– Максим, а помнишь, ты обещал рассказать эту историю, как в город ездил в мае? – спросил Аркадий, насаживая мясо на шампур. – Что там за карусель приключилась?
– Аркаш, давай потом, такой славный вечер, – ответил Максим свою старому приятелю. – А эта история требует душевной мрачности.
– Кстати, да, – поддержала Вера, их общая подруга, курившая рядом, сидя на перевернутом ведре. Но Максим упорствовал:
– Да теперь уж лучше дождаться 28-ого числа, когда Машка приедет, а то потом и ей по второму разу рассказывать.
Маша была свояченицей Максима, без которой не обходились никакие семейные дела. Но сегодня она по каким-то
– Нет уж, Макс, давай, ты обещал, что расскажешь в конце лета, – поднажала жена Аркадия, которая тут же, в саду загородного дома, резала овощи. – Нина! Иди, Максим нам расскажет свою историю! – закричала она в сторону открытых окон.
Еще через полчаса уговоров, дожарив шашлык и выпив по первой стопке, Максим сдался и, когда все впятером расселись за вечерним столом, объявил:
– Ну, видно, делать нечего. Тем более, что история вроде как и закончилась. Только не перебивайте!
Гости послушно закивали и приготовились слушать.
XXXX
Как вы помните, весной, на майские праздники, я уезжал в город. Вот уже года три как мы с Ниной переехали сюда, на дачу и в столицу мне хочется ездить всё реже и реже. Из Пароходства меня турнули… ну в прочем, это я отвлекаюсь. Живу как пенсионер, хотя мне ещё нет и пятидесяти. Так вот, второго мая я собирался поехать в город буквально на один день, так как звонила соседка и сообщила, что в почтовом ящике торчит какой-то толстый большой конверт.
Накануне своей поездки, сижу я здесь, копаюсь в старых книгах, которые мы вывезли из квартиры. Честно говоря, надо было сразу выкинуть их ещё там, в городе; но на книги рука не поднялась и мы их притащили на дачу. А носить их вниз, с 8-ого этажа, к машине, та ещё была работёнка, спасибо, что лифт работал. Да и здесь целый час таскал я связки из багажника на второй этаж, поближе, так сказать, к чердаку. Простояли они у стены перевязанными столбиками еще года два. Бывало, разрежу верёвочку у одного такого книжного столбика, полистаю свою институтские учебники по геодезии и уже окончательно решаю: это на чердак, а это поближе к печке – на растопку. А в другом столбике дюжина томов какого-нибудь поэта – дефицитное издание, в советское время записывались, чтобы получить, ждали, деньги копили; а сейчас пробую раскрыть, а томики хрустят как новые, ни разу не читанные. Много у нас таких книжек, которые купили, да не читали. Вот с этого и началась история.
XXXX
Стоял обычный дачный вечер, когда я собрался повозиться со старыми книгами. Разрезал верёвочку и освободил очередной десяток. Все томики разные, собирали их в связки без всякой системы, лишь бы перевезти. Надо сказать, что книги, приговорённые к переезду, получились в основном, двух направлений. Либо мои, те, что по работе, либо совсем старые, те, что ещё наши родители в дом принесли. Нина-то свои книги отдельно хранит и на дачу отвозить не собирается. Её макулатура нам, конечно, в московской квартире не мешает.
Поэтому, я какую книгу не возьму из стопки, это либо какой-нибудь Морис Дрюон, либо справочник по минералам. А очередную взял в руки, взглянул на обложку и сразу вспомнил, что это за книга такая. Нахлынули воспоминания о молодых годах, ведь это был подарок от Кости Осипова.
Книга была про приключения, что-то там про царские экспедиции на Дальний восток, я обложку увидел с кораблями и сразу вспомнил Костю. Вы этого человека не знаете.
Познакомились мы с Костей еще в советские времена, было это в 1985-ом году. Нам было тогда примерно года по 23-24. Он меня постарше года на полтора. Так как я закончил геологический, то был распределён в Пароходство на профобучение с дальнейшим отбытием в одну из дальних точек Союза. Ожидал, что в конце концов отправят на Камчатку, но сначала предстояло изучить кое-какое оборудование, поэтому я года два еще пробыл в цивилизации. Пароходства, конечно, никакого не было. Этим словом мы в шутку называли наш центр по дополнительному обучению при НИИ сейсмологии. Я потом, изрядно помотавшись по стране, вернулся туда работать. А в те годы получал там, можно сказать, специализированные навыки. Вам детали не интересны, в двух словах скажу, внедрялись в то время новые датчики для морских сейсмоактивных районов и всё это было технически настолько непросто, что нужно было получить допуск. А Костя закончил мехмат, работал в каком-то другом НИИ, который всё это разрабатывал и его прислали поддерживать работу оборудования. Главная Костина мечта была – уехать в Америку.
В паре с Костей работал Яков Фельдман, старший научный сотрудник и просто мировой мужик. Ему тогда было далеко за сорок, но мы почти не ощущали разницы, хотя были вдвое младше. Костя и Яков давно были на «ты», я же почтительно называл его Яков Исидорович. Помню, что иногда мы приглашали Якова на прогулки, точнее, инициативу проявлял Костя. Однажды, когда у Фельдмана был День рождения, кажется, сорок пять лет, мы с Костей купили ему картину с приятным осенним пейзажем, для чего ездили на вернисаж в Измайлово, а потом к Якову домой – дарить. Яков Исидрович поддерживал Костю в стремлении эмигрировать и сам регулярно грозился «свалить» в Израиль, куда благополучно уже уехал кто-то из его родственников. На эту тему они части шептались.
Я умел чертить, а Костя рисовать, за что нас определили в художники-оформители стенгазеты. А ещё мы постоянно играли в шахматы. Костя почти всегда выигрывал, впрочем, превосходил меня во всём, даже желания и мечты у него были богаче. Что было нужно мне? Встречаться с девушками, танцевать и готовиться к трехлетней командировке за 8 тысяч километров от дома, в край комаров и палаток. Костя же много читал, увлекался приключениями, занимался фотографией, учился играть на гитаре, готовился получить водительское удостоверение и уже копил на Волгу, хотя по его же расчётам, осталовась не меньше двадцати пяти лет. «Главное, что я начал копить, то есть начал путь в нужном направлении» – говорил он.
Костя жил мамой, их отец погиб при каких-то странных обстоятельствах, это было ещё до нашего знакомства, я лишь знаю, что это как-то связано с местами заключения. Я интересовался, но Костя рассказывать не любил. Ещё у него была двоюродная сестра, она была постарше лет на пять и жила с мужем в другой квартире, в трёх станциях метро от них. Они, как это часто бывает между братом и сестрой, не очень дружили и более того – регулярно ссорились. Камнем преткновения была политика. Хотя, поначалу был период, когда их отношения были совсем неплохи, мы даже пару раз заходили к ней в гости. А потом они разругались совершенно.
Это сейчас кажется, что тогда в Советском Союзе все были как один. Сестра Кости, её звали Марина, работала преподавателем в какой-то партийной школе, учила будущих коммунистов еще больше любить и знать историю коммунистической партии. Муж у Марины тоже где-то там крутился, работал в партийных органах или около того. Отношение же Кости к социализму было, мягко говоря, диссидентским. К счастью, делился своими взглядами он только с Мариной, ну и со мной, конечно. Сколько я знал Костю – он всегда мечтал уехать из Союза куда угодно, в любую западную страну, но больше всего мечтал об Америке. Тогда это для нас было как переехать на другую планету. Даже казалось, что Америка не существует, как не может существовать в реальности мечта об идеальном месте на земле. Кто же мог знать, что пройдет еще лет пять и СССР развалится, а выехать можно будет куда угодно. И Костя всегда жил этой мечтой и всем непременно говорил, что рано или поздно уедет в США.