Мажор по соседству. Сердце на куски
Шрифт:
Молчу. Просто тихо плачу.
— Ты точно так же не оставила бы меня наедине со своей болью.
— Да, это правда. Не оставила бы.
— Сегодня?
— Давай.
— В той кафешке у парка Победы? Обожремся мороженым, м-м? Как тебе идея?
— Супер.
Хотя на самом деле мне откровенно плевать.
— В восемь нормально?
— Да, — киваю без особого участия. Напоминаю себе робота с ограниченными командами.
— Тогда до встречи?
— Захвати пачку с салфетками. Я буду много рыдать.
—
Боже, я ее обожаю. Не знаю, что делала бы без неё. Наверное, окончательно сошла с ума от своего горя.
— Акси?
— Да?
— Спасибо, что ты есть у меня.
— Всегда…
Я нервничаю.
За последние пять минут раз десять посмотрела в карманное зеркало. За эти две с половиной недели я сильно похудела и осунулась. Минус пять килограмм при моем бараньем весе – это слишком много. Остались одни несчастные, потухшие глаза в половину лица, да искусанные до крови губы.
Боже, в кого я превратилась?
Мумия…
Смотрю на часы. Акси опаздывает? Нет, это просто я приехала слишком рано и теперь медленно помешиваю растаявшее мороженое в креманке, подперев щеку тыльной стороной ладони. Черничное? Клубничное? Почти не чувствую вкуса. Мне кажется, что всю меня насквозь пропитал едкий пепел.
А через секунду в моей черепной коробке случается взрыв атомной бомбы и все мое хваленое, собранное по запчастям спокойствие разлетается в щепки, стоит мне только уловить знакомый аромат мужчины, который разбил мне сердце.
Руки затряслись. Легкие надсадно застонали, отказываясь качать кислород.
Это не он. Не он! Просто случайный прохожий, любитель таких же духов, как и у Сечина.
Успокойся! Я сказала, успокойся! Отвесила внутреннему Я ментальную затрещину, чтобы не разреветься прямо здесь и прямо сейчас.
— Привет.
Тут же зажала уши ладошками и потрясла головой. Это галлюцинации. Это все неправда.
Нет! Нет! Нет!
Этого не может быть, черт возьми!
— Ляля…
И на столик рядом со мной лег огромный букет с белоснежными лилиями, а его даритель отодвинул стул и сел напротив.
Его голос в очередной раз подорвал во мне последние защитные барьеры, и они пали, разбиваясь на маленькие куски. Я должна их собрать! Обязана!
Влепила себе ещё одну мысленную пощечину и с вызовом подняла глаза на Егора.
Захлебнулась отчаянием.
Ну почему я до сих пор его так сильно люблю? Где ваше хваленое «время лечит?» Где, я спрашиваю?!
— У меня встреча с Аксиньей. Ты не она, — уверенно произношу и сама удивляюсь, что до сих пор жива.
— Твоя подруга не придет.
— М-м… и почему же?
— Потому что я здесь, чтобы просить тебя вернуться ко мне, Ляля.
Ну… зачем так? Зачем? Я ведь живая… разве люди могут быть настолько бессердечными и жестокими?
— Вернуться? — хриплю и закатываю глаза к потолку.
— Да. Ко мне. Насовсем, Ляль. До самого конца.
Что он такое говорит? Что? Я так ненавижу его! И люблю!
— Не наигрался значит? — с горечью спрашиваю.
— Прости меня за те слова, Ляля. Они были сказаны на эмоциях. И ни капельки не соответствуют действительности. Я идиот, что сказал их.
Ну нет, больше я на его сказки не куплюсь. Ни за что!
— В клуб на «мальчишник» ты тоже на эмоциях ходил?
— И за это тоже прости. Я дебил. Я не хотел, чтобы ты попала в эту тусовку. Там нет ничего хорошего, только мажоры, жадные до наслаждений.
Ну да, действительно. Все же очень просто! Буквально на поверхности лежит.
— Такие же, как и ты…
— Я был им, да. Не скрываю. А потом влюбился в тебя и все. Потеряли пацана.
Как же это жестоко! Слышать то, что хочешь и знать, что это сладкая ложь.
— Не надо так шутить, Егор.
— Это не шутки.
— Нет!
— Да! Я люблю тебя!
— Боже…
За что он так со мной?
А Егор подсел молниеносно ко мне и стиснул в своих медвежьих объятиях. А я тут же услышала, как громко тарахтит его сердце.
— Люблю, Ляль. Не гони меня больше.
— Ты со всем тогда согласился…
— Я болван!
— Даже не возразил мне.
— Идиот!
— И папе даже не представил.
— Чертов косипор. Прости меня.
— У меня сейчас сердце разорвется, Егор!
— Ляля, тебя надо срочно спасать. Силой живительного поцелуя.
Нашелся, великий маг и кудесник!
— Да иди ты, дурак…
Но договорить я не успела. Его рот набросился на меня, а губы и язык ударной волной смели все мои печали.
— Молодые люди, влюбляемся не в общественном месте, пожалуйста! — с укором сделал нам замечание управляющий кофейней.
— Простите! Мы больше так не будем! — а затем Егор пробурчал, — Ну что за люди? Лечиться не дают…
— Егор, — попыталась оттолкнуть парня от себя, но ничего не вышло. Он только сильнее прижал меня к себе и виноватым шепотом начал каяться, рассказывая мне почему поступил так некрасиво. Все по полочкам разложил, и я чувствовала, что он не врет мне сейчас. И в глазах его светится надежда, что я смогу понять его. И простить…
А я смогу?
— Погоди-ка, так ты знал, что наши родители…?
— Знал. А еще я знаю, что скоро мы будем гулять у них на свадьбе. На выходных ездили с отцом кольцо твоей маме выбирать.
— Какое кольцо?
— Помолвочное…
— Боже!
— Да все будет нормально, Ляля. Папа у меня крутой и твоя мама точно скажет ему да.
— Ох…
— И я тоже крутой. Поэтому ты должна срочно ко мне переехать. Я без тебя жить не могу. Без шуток!
— Да?
Мне хочется ему верить! Но я не должна!