Мажор. Недетские игры
Шрифт:
– Я не принц, которого ты ищешь. И ни хрена не благородный. Ты зря в меня влюбилась.
Аверин не ждет моего ответа. Нажатием кнопки поднимает стекло и уезжает. И следов от покрышек не оставил.
А я даже не успела ему сказать, что все знаю, все, что он мне только что сказал, я знаю.
Глава 3. Саша
Глава 3. Саша
Я смотрю ему вслед как наивная дурочка, надеясь на что-то.
Саша.
Подпираю
И как я ее понимаю.
Та минута, что я провела в машине Стаса, пока его губы так нежно и так грубо терзали мои, из памяти уже просто не сотрешь. Воткнуто вилами и посажено на сильный клей.
Я дышать ровно не могу, запинаюсь, когда вспоминаю наш поцелуй.
Кажется, я даже больше влюбилась в этого эгоиста. И душу рвут его полные равнодушия глаза и холодный голос, безразличный.
«Это ничего не значит, Лисица…».
– Сашенька, будь добра, сбегай в деканат, я на столе забыла свои записи и маркеры для доски.
Поворачиваю голову и вижу преподавателя по римскому праву. Чудесная женщина.
А Аленки нет.
Конечно, как увидела Морозову, так и скрылась.
– Хорошо, – киваю.
Иду словно в прострации к деканату. Поднимаюсь по лестницам, заворачиваю за угол… Звук моих шагов в пустых коридорах звучит гулко.
А в голове все бродит: «лисица, лисица, лисица». Как жвачка прилипло это прозвище. От него и трепет в животе расходится, и тошнота к горлу подкатывает, потому что чувствую себя какой-то безликой в глазах мажора.
Без имени, фамилии. Просто лисица.
– Аверин, ты бы хоть себе группу поддержки, какую захватил на соревнования, – слышу из-за приоткрытой двери и застываю на месте.
В груди солнечный луч выжигает зигзаги, следы оставляет. Терпкая сладость касается стенок горла, я отчего-то чувствую аромат туалетной воды Стаса даже через преграду.
Снова это состояние некой беспомощности и бесхребетности, когда мажор находится рядом.
Ненавижу такой быть.
– Сам справлюсь, – нейтрально отвечает.
В голове прокручиваю все, что знаю про Аверина. Да, он спортсмен, имеет звание мастера спорта, но вот где… Не помню…
– У него целый клан поклонниц, а он один, – вздыхает кто-то. По голосу догадываюсь, что это наш физрук.
– Отвлекать будут.
– Тоже правильно.
Даже через дверь чувствую, как Аверин улыбается.
Пальчики на ногах сами поджимаются, и я прикрываю глаза. Мне нравится его улыбка.
Набираю в легкие воздуха и дважды постучав, захожу в деканат. Глазами сразу упираюсь в Стаса. Он шире и выше физрука. Одной рукой Аверин придерживает лямку рюкзака, и я взглядом цепляюсь за тонкую линию на запястье – татуировку.
По телу прогоняется электрические мощные разряды, я слышу характерное
– Извините, Валентина Матвеевна попросила со стола записи ее забрать и маркеры, – тихо говорю.
Смотрю куда угодно, но только не на Стаса. А вот он снова меня разглядывает. Чувствую, как его взгляд щекоткой проходится по моим ногам, животу, застревает на груди.
Сердце больно мечется в грудной клетке. Пальцами сильно вцепилась в ремешок сумки и шумно выдыхаю.
– Конечно.
Киваю и быстро хватаю бумаги со стола преподавателя. Ноги окутаны ватой, и пол не кажется мне уж таким твердым.
Проходя мимо Аверина, делаю глоток воздуха, смешанный с его ароматом.
Мои губы горят, потому что я вновь возвращаюсь в то тесное пространство салона. Тело предательски трепещет, руки леденеют.
Не помню, как вышла из кабинета, но только захлопнула за собой дверь, тут же прислонилась к стене. Дыхание сорвалось и не получается его перевести.
Еще никогда такого не было, сколько раз я проходила мимо Аверина. Что-то изменилось.
Не скажу, что мне это нравится. Ведь не получается вернуться в прежнее, более спокойное состояние.
– Черт, маркеры, – ругаюсь и разворачиваюсь, чтобы снова помешать этим двоим.
Дверь резко распахивается, и я врезаюсь в Аверина. Меня подбрасывает на морской волне вверх как на серфе, и следом я лечу на самое дно Ледовитого океана.
Кожа стесана от грубой ткани его рубашки, а в душе что-то переворачивается.
Стас недовольно кривит лицо, его взгляд устремлен на мою шею, и он не спешит помогать собирать конспекты к лекции, которые рассыпались в ноги как мусор из хлопушки.
– Я думал, ты уже убежала.
– Маркеры забыла.
– Вот, – протягивает мне упаковку, а у меня сил нет, чтобы поднять руку и забрать.
Время нажато на паузу, и мне дурно от его близости. А Стас близко, очень близко.
Неуклюже нагибаюсь, чтобы поднять рассыпанные документы, когда взглядом упираюсь в его мажорские кроссовки. Белые. Даже шнурки, такое ощущение, кипельные и отглаженные.
Аверин и не собирается мне помогать, только на макушку мою смотрит, прожигает вплоть до ребер и тазовых косточек.
Подняв свой взгляд, встречаюсь с его глазами. Не могу говорить и не могу думать. Я смотрю на него снизу вверх, и гореть под его взглядом начинаю. Медленно-медленно.
– На днях ты казался мне более…
– Каким? – невежливо перебивает осипшим голосом.
– Галантным, Аверин. Это когда…
– Я знаю, что такое галантный.
– Незаметно.
Грудь Стаса высоко вздымается, как и моя, а между нами воздух становится плотным. И пуля не пролетит. Застрянет.
– Никто не жаловался до тебя, – недовольно произносит, будто я только что его оскорбила.