Мажор. Недетские игры

Белова Дарья

Немые не говорят и не причиняют зла своими словами.

– Ты же знаешь женщин. День-два, и она будет интересоваться и спрашивать, что случилось. Снова будет маячить в твоей жизни.

– Не будет, – прерываю, скрывая раздражение.

Лисице не позволят. В этом уверен так же, как в моем завтрашнем отъезде.

Без вариантов.

Отец меня прогнул. Жестко. Не вырваться, не поставив под удар ту, ради которой своей свободой и пожертвовал.

Он говорил что-то про мою мать в тот день. Я бы тоже сбежал. Поэтому и нисколько

не виню ее. Жалко только, что единственный, кто меня любил – это Саша. Сейчас ненавидит, лисица моя. Может, и к лучшему.

Места себе не находил, пока отец, а потом и Исаев-старший искали Рама. Тот затаился на квартире своего брата, когда люди отца его нашли. Лисицу вытащили оттуда и отвезли к родителям. Больше мне ничего не известно. И как бы ни упрашивал рассказать детали, ответ был один:

– Ты просил ее найти. Я выполнил. Больше Белинская тебя не касается.

Его слова жестко приземлились мне в сознание и укоренились как сорняки.

Но вчера я смог встретиться с Рамом. Хотя не так. Я подкараулил его. Избил. Это же не соревнование по жестким правилам.

Мудак харкал кровью и ржал. Такие вещи мне рассказывал, что я орал, а этот урод все говорил и говорил, пока я дыхалку надрывал, сердце из груди вытаскивал. От непереносимой боли оно, как сухой сук, трескалось.

В день отъезда выхожу на улицу рано. После дождя, который шел всю ночь, все равно парит. Духота жуткая.

Говорят, в Питере такого нет. Хоть один плюс в моем херовом положении.

До парка доезжаю без пробок и паркуюсь вдали от центрального входа, хотя спокойно можно было бы встать ближе.

Зачем? Хочу посмотреть на нее издалека. Не опоздает. Уверен. И точно придет.

Секунды отсчитываю про себя. Они перерастают в минуты, а я все жду. Верный пес, решивший укусить своего хозяина. За это пристреливают.

Лисица появляется спустя час. На ней красивое летящее платье какого-то розового оттенка. По-любому есть название для этого цвета, и Сашка мне бы его назвала. Я бы забыл или подшутил над этим. Белинская бы недолго дулась, а потом смеялась.

Сашин смех вообще очень красивый. Мне нравилось его слушать. Про себя просил ее смеяться больше.

Закрываю глаза, стараясь вспомнить его.

И ничего. Пусто. Опасно глухо, как будто барабанные перепонки выбили.

Я сглатываю, пока наблюдаю, как лисица остановилась у ворот и посмотрела по сторонам. Волнуется. Она ведь еще и злостно опоздала.

Худенькая, лицо бледное. Я вижу это издалека. И руки трясутся, стоило посмотреть на них.

В голове заготовленная речь, после которой ей будет больно. Настолько, что я бы приготовил пластырь, останавливающий кровь из сердца, если бы он существовал. Такого нет. Да и боль эта фантомная, от нее не умирают. К счастью.

С Сашкой все будет хорошо. Она забудет меня, встретит нормального парня, снова влюбится. Он женится на ней, и у них будет двое детей. Мальчишки, а потом лисица родит девочку.

И все у них будет замечательно. Я этого очень хочу. Я желаю ей счастья. Искренне.

С заднего сиденья беру бутылку воды и делаю несколько глотков. Тяну время, потому что после того, как поговорю с Белинской, наши пути разойдутся. Навсегда.

В глазах резь. Как дорожная пыль попала.

Снова завожу двигатель и подъезжаю уже к воротам.

Сейчас для нее я снова стану мажором. Последний раз.

Прости меня, Саша.

Глава 39. Саша

Глава 39. Саша

– Но ты не такой. Я знаю. Уже знаю, Стас.

Просто не отпускай меня, хорошо?

Саша.

У главных ворот парка никого нет.

Я сильно опоздала, потому что не могла собраться с мыслями. Не каждый же день встречаешься с тем, кого мечтаешь вычеркнуть из своей жизни черным нестираемым маркером, когда еще несколько недель назад он был для тебя целой вселенной.

Влюбленность…

Господи, да я полюбила Стаса Аверина всем сердцем. Открыто, честно, казалось, безоговорочно.

А потом все чувства вспыхнули, как сбрызнутые бензином, и сгорели. Тлеет что-то еще на дне моей души, но в каждом уголке тела лишь мутная ненависть.

Собираясь утром на последнюю встречу, я надела свое лучшее платье. Краситься не стала, лишь выделила губы яркой помадой, которая сильно контрастирует с моей светлой кожей.

Подойдя к нашему месту, сердце замирает. Хоть скорую помощь вызывай с их дефибрилляторами, потому что оно не заводится. Совсем. Остановилось, а я молча смотрю по сторонам в поиске Аверина и чувствую себя неживой.

Не мертвой, нет, просто зависшей где-то между мирами.

Солнечные лучи злые, ни в какую не щадят тонкую и нежную кожу.

Вижу, как Стас паркуется у главных ворот на своем джипе. Ему все равно, что на том месте парковка запрещена. Он медленной, но уверенной походкой идет в мою сторону.

– Спасибо, что спас, – начинаю без приветствия.

Это же он был, с его разрешения. Уверена. Папе о моем похищении сообщили уже практически когда привезли к дому. А больше искать меня было некому.

Но и на том спасибо. Не знаю, чтобы со мной было, если бы люди Аверина-старшего, подразумеваю, не смогли бы ворваться в квартиру к Рамилю.

Счет был на секунды.

При взгляде на самодовольное лицо Стаса хочется побыстрее бы скрыться. Смотреть на Аверина невыносимо больно.

Мажор лапает меня взглядом, становится неуютно. И мерзко.

– Да жалко тебя стало.

– Наигрался? – горло саднит, когда я спрашиваю.

Его улыбка вызывает дрожь во всем теле. На улице дикая жара, а я словно в зиму переместилась.