Меч, дорога и удача

Орлов Алекс

– Ну что, ваша светлость, это оно – то самое «право»?

– Не совсем, однако это тоже очень ценный документ, – сказал герцог, убирая свиток обратно в чехол. – Что ж, ты выполнил свою часть договора, теперь я выполню свою… Рамон!

Дверь в спальню распахнулась, и появился казначей герцога.

– Рамон, выдай этому человеку пять тысяч золотых – он заслужил их.

Казначей вынул из-под плаща тяжелый кошель и нехотя положил его на столик – рядом с кружкой остывшего вина.

– Как долго ты еще проваляешься в постели? –

спросил герцог, когда расчет состоялся.

– Но, ваша светлость… Я бы хотел отдохнуть хотя бы пару недель… А что, уже есть новая работа?

– Конечно… – Герцог улыбнулся, однако его лицо оставалось серьезным. – То, что ты привез, это только первая часть нужного мне документа, однако в ней указано, где искать вторую – главную часть. Через две недели приезжай ко мне в замок Ланспас.

– Ездить в Ланспас стало опасно. Вам хорошо – у вас гвардейцев, как у короля Рембурга, а я могу позволить себе нанять только пару рыночных забулдыг, – пожаловался Каспар.

– Ладно, когда будешь готов, дай знать моему шерифу Грейвигу – он позаботится о твоей безопасности. Дела заставляют меня ехать в Ланспас, хотя сам я предпочел бы оставаться в замке Ангулем. Прощай, Фрай.

– Прощайте, ваша светлость.

Герцог вышел из спальни, и вскоре грохот каблуков незваных гостей стих. Герцогская свита высыпала на улицу, его светлость забрался в карету. Возница щелкнул бичом и, крикнув «поберегись!», пустил шестерку лошадей во весь опор.

Дверь в спальню приоткрылась, в щель робко заглянула Генриетта.

– Они ушли? – спросила она.

– Ушли, – ответил Каспар.

– А кто были эти люди, ваша милость?

– Герцог Ангулемский со свитой, моя дорогая.

– Неужели сам герцог? – поразилась Генриетта.

– Да.

– Но почему? Что заставило его наведаться в наш скромный дом?

– Его светлость очень учтив и добросердечен, – со вздохом сообщил Каспар. – Он услышал, что я приболел, и нанес мне визит, чтобы пожелать скорейшего выздоровления.

– Правда? А то они заперли меня в кухне и велели не выходить. Я уже думала, ваша милость, что вас арестуют.

– За что же меня арестовывать, дорогая Генриетта? Я что, похож на вора?

– Да мало ли за что? – Генриетта вздохнула. – Когда появляется герцог – это неспроста и страшно. Такими вещами у нас в Ливене не шутят. Его светлость все боятся.

– Не нужно его бояться. На этот раз он принес нам немного денег. Посмотри…

И Каспар указал на огромный кошель.

– Ой, ваша милость! – немного испуганно произнесла служанка. – Там что же – золото?

– А ты сама посмотри.

Генриетта, все еще чего-то опасаясь, несмело подошла к столику, с трудом развязала тугой узел и, заглянув в мешок, прикрыла рот ладонью, чтобы не вскрикнуть.

– Так много, ваша милость… Вы теперь настоящий богатей. Значит, мы все долги раздадим – и мяснику, и угольщику, и трубочистам…

– И портным за камзол, и белошвейкам за рубашки, – напомнил Каспар. –

Больше всего меня тяготило, что я не платил этим бедным девушкам… Сколько у нас всех долгов?

– На семьдесят три золотых дуката, девять серебряных рилли и пять медных монет городской чеканки… Надо же, какое счастье – и ведь как много еще останется…

– Да-а, – невесело протянул Каспар. – Останется еще много.

Он не стал говорить Генриетте, что намерен отнести по пятьдесят золотых дукатов родственникам своих погибших солдат.

Каспар дал себе слово сделать это еще на старой дороге, преследуемый рейтарами лорда Кремптона. Он не был должен своим помощникам – те получили от него вперед по сорок монет серебром, однако за удачу требовалось платить, а семьям, оставшимся без кормильцев, это будет очень кстати.

4

Дома в своей постели Каспар провалялся еще целых три дня. Все это время он кушал приготовленные Генриеттой кашки и прозрачные бульоны, от которых, как уверяла служанка, быстро исцеляются и душа, и тело.

По заведенной после возвращения традиции, Каспар принимал перед обедом горячую ванну с травами, а затем Генриетта смазывала его раны бальзамом. Как видно, это доставляло ей большое удовольствие, потому что, когда Каспар заикнулся о том, что пора оставить такой режим и по-настоящему размять кости, Генриетта стала убеждать его, что подниматься ему еще рано и, чтобы выздороветь окончательно, его милости следует полежать еще недельку.

На недельку Каспар рассчитывать никак не мог. Хотя ему, конечно, хотелось продлить свой отпуск. Тем более что денег хватало и так скоро искать работу ему не требовалось.

Помнил Каспар и слова герцога, что через две недели тот ждет появления своего наемника в замке Ланспас. Только человеку несведущему герцог мог показаться добрым, Каспар же знал, что это не так, и хорошее расположение его светлости объясняется лишь тем, что пока Каспар Фрай по прозвищу Проныра успешно выполнял все задания.

Ему были известны и другие примеры, когда возвращавшийся ни с чем доверенный человек герцога заканчивал свои дни в сырых подвалах замка Ланспас или, если везло, ему сразу отрубали голову. Герцог не любил невезучих, и еще он не имел привычки оставлять в живых слишком информированных о его делах людей.

– И все же, Генриетта, – заметил Каспар в ответ на наставления своей экономки, – я наведаюсь в свой тренировочный зал…

– Не ходите, ваша милость. Вы еще слабы и зашибете себя до крови этим страшным драконом…

– Ты хотела сказать – «петлей дракона»?

– Да, «петлей дракона», будь она неладна.

– Не бойся, Генриетта, пока я не встану на ноги как следует и не обрету былую форму, я к «петле дракона» и близко не подойду.

На следующее утро, сразу после плотного завтрака, состоявшего из овсяных оладушек со сливками, Каспар пришел в зал.