Меч Константина
Шрифт:
На всякий случай я взял на прицел особо приближенного. Плюгавый пристроился к атаманше сбоку и стал что-то набалтывать ей, показывать рукой на корпуса завода. Атаманша осматривалась, рассеянно внимая.
Леди Би не сдержалась и длинно, живописно выразилась.
— Васька?! — удивился командир. Прежде я ни разу не слышал, чтобы он ее так называл, — до того удивился командир.
— Знаешь, кто это? — жарко выдохнула Леди Би.
— Машка Золотая Лихорадка, Папина Дочка, — спокойно ответил командир.
Кто-то из наших присвистнул.
— Какая
— Все эмоции убрать в карман, — велел Святополк, — Остальная банда может быть неподалеку.
— Да мы их быстро пересчитаем, как зайцев, командир. — Февраль глядел умоляюще. Бандана у него съехала на один глаз, и он стал похож на пирата.
— Позиция неудобная, — жалуясь, возразил Фашист, тактик-самоучка, — не располагает к душевному разговору. С пополнением они нас зажмут в этом склепе, как кротов.
Плюгавый тем временем усердно скакал вокруг атаманши, чего-то от нее добивался. Атаманша скучала.
— Впаривает ей завод, — прокомментировал Фашист. — Маклер долбаный.
Воздух вспороли три выстрела, один за другим, очередью. Плюгавый маклер, еще не слыша их, неосторожно закрыл собой атаманшу. Упасть она ему не дала. У нее была хорошая реакция. Атаманша подхватила плюгавого, развернула спиной к себе и прикрылась им, заорала что-то своим бандюкам Человек пять четко соорудили вокруг нее живую стену, вытащили из-под курток стволы, в основном пистолеты-пулеметы. Остальной десяток рассортировался по территории, открыл беспорядочную пальбу в неизвестном направлении. Часть укрылась за машинами.
— Огонь!! — жестко дал отмашку командир. Полтора десятка наших стволов загрохали одновременно. Атаманша бросила мертвого плюгавого и закрылась живым особо приближенным, устремилась к своей иномарке. Особо приближенному пулей оторвало ухо, но он успел под защиту непробиваемых окон. Иномарка тут же сердито сдернула с места. Бандюки, деморализованные таким фортелем, тоже стали нырять по машинам. Совсем не героически, надо сказать. Кому было далеко бежать, отстреливались до последнего. Двое упали, одному удалось дохромать до джипа. Возле самой двери он свалился. Свои не стали подбирать мертвеца и газанули.
— Они обделались! — крикнул Варяг, не веря глазам, возмущаясь и хохоча — все одновременно.
Прикрытие у нас было плохое — чтобы видеть цель, приходилось сильно высовываться из окон. Бандиты тоже могли пересчитать нас, как зайцев. Но они убегали. Им нечего было защищать, кроме собственных шкур, и они драпали. Вслед им понесся свист — Фашист заливался. Пальба понемногу стихала. Вдруг раздался испуганный крик. Даже не крик, а стон и всхлип. Я обернулся — Богослов стоял с залитым кровью лицом.
— Я убит, — удивленно сказал он. — Меня убили, ребята. Прощайте!
Сжав автомат, он полез через окно. Спрыгнул на землю и в шоке, с выпученными глазами стал лупить
— В бензобак попал, — хором предположили Двоеславы.
— Исключено, — возразил Папаша. — С такого ракурса…
— Канистра в багажнике?
— Парни, не ищите причину, — успокоил всех Монах. — Это же Богослов.
В этот момент Федька обмяк, свинтился в спираль и упал. Жуткое зрелище. Кровь на лице как боевая раскраска индейца.
Общую озабоченность рассеял Руслан. Он осмотрел Богослова и удрученно покачал головой:
— Кожу срезало с виска, ай-ай-ай. Очень опасная рана, очень опасная.
От взрыва хохота, кажется, труба в цеху стала раскачиваться сильнее. Я уже понял, что после боя, даже короткого, это нормальная реакция. Организм требует расслабления после нервного разговора со смертью. А то может случиться короткое замыкание в голове, пережжет провода.
Богослов открыл глаза и слабо простонал:
— Прощайте, добрые мои друзья. Ах, как болит голова!
— Она еще больше заболит, если будешь тут валяться, — сказал Паша и поставил его на ноги, отряхнул.
— Я что, жив? — поразился Богослов, ощупывая голову.
— Жив, жив, — рассердился Горец, доставая медпакет. — Зачем умирать торопишься?
Но было еще кое-что. Обстоятельство, о котором все как будто забыли. Только командир помнил, и ему совсем не было весело от воскрешения Богослова. Он подошел к Варягу, положил руку ему на плечо, развернул к себе. И все шутки сразу стихли. Святополк был в ярости, холодной, как снег на Северном полюсе.
— Я приказывал не стрелять, — ледяным тоном отпечатал он.
— Да почему?! — взорвался Варяг. — Смотреть на этих уродов и ждать, когда они покаются? Отдать им последнее и подставить другую щеку? Чего ты боишься, командир? Зачем эти идиотские благотворительные оглядки? Оружие в руках, чтоб учить сволочь, а не смирение демонстрировать. Почему мы…
— Потому, — металлическим голосом оборвал его Святополк. — Потому что я ваш командир. Этим все сказано. Мы от драк не бегаем, но и не ищем их. Эта война — не американский блокбастер. Если не устраивает, уходи, Денис По-хорошему прошу. Пока А если повторится — просто выгоню из отряда. Ты меня понял.
Варяг смотрел ему в глаза секунд пять. Потом отвернулся. На щеках у него играли желваки.
— Да. Понял.
Святополк оглянулся на остальных, кивнул коротко:
— Уходим.
Руслан лечил Богослова уже на ходу. Тот ушибленно бормотал что-то о сосчитанных Создателем волосах у него на голове.