Меч королевы
Шрифт:
Последние два слова он произнес по-горски, и Сенай с Теримом и Кентарре повторили:
– Мы остаемся.
Юноша добавил со своей всегдашней бодростью:
– Харизум-сол, ты не можешь просить нас сдаться так легко, когда мы зашли уже так далеко.
Харри заморгала. Она взглянула наружу в долину. Северная масса снова начала смещаться вперед.
– Прекрасно, – ворчливо отозвалась она. – Предлагаю всем поесть и отдохнуть пару минут. Турра двигается. И… спасибо вам. – Она улыбнулась. – Возможно, мы и продержимся три дня.
– И подумай о песнях, которые про нас сложат, – сказал Джек.
Он протянул ей кусок мяса в круглой булке, и она рассеянно принялась его жевать. Правая рука почти не действовала, но левая послушно сжималась и разжималась, локоть сгибался, плечо поворачивалось. Харри, прищурившись, оглядывала горы. Окрестные утесы возвышались над плато на несколько человеческих ростов. За ними скалы снова уходили вверх, и невдалеке от каменистого ущелья мелкие деревца покрывали крутые склоны и выплескивались наружу в долину под ними. Она оглянулась на лесистый отрог, где стояли лучники. Незаметно прикончила булочку.
– Сейчас вернусь.
Джек и Ричард вопросительно взглянули на нее.
– Задолго до новой встречи с нашими друзьями внизу.
Она подняла Гонтурана, неловко вытерла его и убрала в ножны и принялась медленно взбираться по западной стороне ущелья. Пользоваться она могла только левой рукой, да и та не заслуживала полного доверия.
– Харри, что у тебя с рукой? – резко спросил Джек.
Она вылезла на низкий гребень и только тогда ответила:
– Думаю, связку потянула. Не волнуйтесь.
Полковник открыл было рот, но она уже отвернулась и исчезла за выступом скалы.
Ричард сунулся за ней, но Терим заступил ему дорогу, а Джек сказал:
– Нет. Если она хочет побыть одна, мы оставим ее в покое. Мне это тоже не нравится, но она… или то, что ею владеет… по-прежнему знает обо всем этом чуть больше, чем мы. Или так мне кажется.
Ричард пожал плечами, но глаза его задержались на том месте, где исчезла сестра.
– Она пообещала, что мы умрем вместе, – весело сказал Терим.
Джек устало потер лицо.
– Я пока о смерти не думаю. – Он выглянул в долину и медленно поднес к глазу подзорную трубу.
Еще больше фигур, кое-кто верхом на странного сложения скакунах, другие, переваливаясь на собственных толстых ногах, вливались в долину. Им не было конца. Они мутной пеной поднимались вверх, к Вратам, по склону, откуда Харизум-сол с таким трудом выгнала их меньше часа назад. Нижняя половина каменной чаши пропала из виду под ногами шагавших по ней тварей. Полковник опустил трубу.
– Как бы глупо это ни звучало.
Ричард забрал у Дэдхема трубу и посмотрел в нее. Он увидел белого жеребца Турры у передней линии, но знаменосца не было.
Харри, спотыкаясь, лезла все выше и дальше. Затем ноги нащупали нечто вроде оленьей тропы. Она уже поднялась над деревьями и взглянула вниз. Под ней лежала долина, полная крошечных ползущих фигурок. Ближе, но все равно далеко виднелось небольшое плоское пространство за расселиной в скале, где ждали ее люди. «Неужто я забралась так высоко?» – с испугом подумала Харри. Промелькнула мысль, что она слишком далеко и пора немедленно возвращаться, но, кажется, сначала надо что-то сделать. Онемевшая правая рука поползла вверх по ножнам Гонтурана, пока не нащупала рукоять и не успокоилась на камне в ее навершии. Дыхание сбилось и никак не восстанавливалось.
– Леди Аэрин, – прошептала Харри, и мир перед глазами покачнулся.
Она моргнула и внезапно обрела орлиное зрение. Узнала белого жеребца с красными лентами в гриве и бурой полосой засохшей крови на шее и боку, на котором ездил Турра. Увидела красно-, зелено– и черноглазые лица тех, кто следовал за ним, и странных зверей, на которых многие ехали вместо лошадей, тварей с когтистыми ногами и раздвоенными языками. Она видела, как северный ветер вцепляется в волосы ее брату, и резко осознала, что здесь, на голой вершине, не чувствует ветра. И при этой мысли правую руку от основания шеи до запястья пронзило болью, пальцы стиснули рукоять меча и вынули его из ножен. Она медленно подняла Гонтурана над головой, вверх острием, словно собиралась рассечь приведенные Туррой облака и сбросить их вниз ему на голову острыми осколками. Боль в шее усилилась и затопила разум.
– Корлат, помоги мне, – взмолилась она в воздух.
Кучка людей на плато за Вратами взглянула вверх. Оттуда на них внезапно пала волна света и расплескалась, как вода. И они увидели Харизум-сол на вершине за спиной, где раньше никакой вершины не было. Вокруг ее головы и плеч полыхало сине-белое пламя. Вот она подняла правую руку, и Гонтуран засверкал так ярко, что на него невозможно стало смотреть. А Харизум-сол снова и снова вонзала клинок в небо, выкрикивая слова, которые каждый отчетливо слышал, но не мог ни понять, ни повторить. Однако Кентарре и Джек узнали Древнее Наречие гор, Язык Богов. Синий огонь побежал вниз от камня в рукояти меча и ударил в землю и заклубился вокруг ног Харри. Хлопья его отрывались и плыли в воздухе, а искры вертелись и сверкали, будто кристаллы, и разбрасывали по склонам гор крохотные радуги. Правда, синий в этих радугах преобладал над всеми остальными цветами.
Из долины доносились хриплые крики, но голоса не достигали Синего Меча или державшей его женщины и падали обратно в долину, словно рыба, выпрыгнувшая слишком высоко из воды, глотая воздух. Люди слышали визг белого жеребца и ужасный голос Турры, но никто не обернулся посмотреть – все смотрели вверх. Даже кони стояли, задрав головы и насторожив уши, глядя туда же, куда их всадники. И Наркнон, не последовавшая за Харри, хотя могла бы, застыла как камень, не считая хлеставшего по бокам хвоста. Золотой Луч гарцевал, глядя на скалы, по которым не мог забраться. Синий свет вливался ему в глаза, рот и ноздри, пока конь не стал походить на призрака.
Склон тронулся. Мелкие камушки, затем камни побольше, затем валуны и целые скалы покатились в долину. Чистый голос женщины не умолкал, и непостижимые слова лились на горцев и Чужаков вместе со сверкающим синим светом. Грохот падающей горы нарастал, и многие повалились на колени и ничком, не в силах устоять на ногах. Глаза больше не видели, свет вливался им прямо в мозг, и уши не слышали, забитые ревом рушащейся земли, однако в сознании продолжали отпечатываться пронизанные синим светом слова.