Меч обнажен. Меч в ножнах
Шрифт:
— Но вы… — Карла вполне способна заставить его потерять самообладание. Даже эти произнесённые два слова значительно усложняли дело. Неужели Гонг не понимает? Неужели он не может просто уйти и забрать её с собой?
— Вы сможете послать мне помощь из миссии, — как это хорошо сказано, веский аргумент, способный отвлечь их внимание. — Неужели вы не видите, что мой единственный шанс выжить в том, что вы скорее туда доберётесь.
Но Карла не поднималась. И Гонг не делал попыток поторопить девушку. Она опять заговорила:
— Пусть Гонг пойдёт. Я выдохлась. Я свалюсь, не пройдя и мили,
— Вы должны забрать её с собой, — Лоренс приподнялся на локте, обращаясь непосредственно к китайцу.
— Ничего подобного он не сделает. А вы ложитесь. Слава богу, у меня хватило здравого смысла высидеть все эти курсы по оказанию первой помощи. Кое–что мне в голову вдолбили. Неужели вы не понимаете, что ваша история про миссию может оказаться правдой? Мы не можем отбрасывать такую возможность. Гонг сейчас самый сильный из нас. У него хорошие шансы найти помощь.
— Я кое–что знаю об этой части страны, — добавил пилот.
Он развернул карту на валуне и высчитывал расстояние от одной карандашной отметки до другой.
— Миссия примерно в двадцати милях отсюда. Я буду придерживаться побережья вот до этих пор, — он сделал ещё одну пометку на карте, — потом возьму направление по компасу. Потом…
Его слова растворились в гуле, заполнившем сознание Лоренса. Но юноша отчаянно уцепился за одну мысль — он не будет один. Он сделал всё от него зависящее и ничего больше не мог поделать. Он не будет лежать и наблюдать за их уходом. И появился проблеск надежды. Он не видел, как Гонг вскинул на плечо крохотный мешок с провизией и двинулся в необъятную дикую пустыню. И не видел, как Карла неподвижно сидела, наблюдая за его уходом, лишь однажды подняв руку в ободряющем жесте, прежде чем Гонг скрылся из виду.
«… Гонгу не сладко пришлось в пустыне. Скалы, на которые он не мог взобраться, вынудили его удалиться от побережья. Он заблудился. Но через два дня его нашли местные следопыты и доставили в миссию. Так что помощь всё–таки пришла, хотя я об этом ничего не помню.
Карла какое–то время проболела в доме отдыха. Сейчас она уехала к отцу. Всем нам там было очень хорошо. Для нашего удобства и удовольствия было сделано всё что можно.
Но всё, о чём я могу думать теперь, это вернуться — как уже сделал Гонг, улетев на бомбардировщике в Индию. Прошлой ночью в новостях, передаваемых здесь по радио, говорили о последнем сообщении, полученном с Явы. Это было:
«Мы разбиты. Встретимся в лучшие времена. Да здравствует Королева!»
Может, эти лучшие времена скоро наступят. Такая возможность не исключена, пока такие люди как Де Витт, Хейс, Гонг и ваш генерал Макартур желают этого и работают вместе ради этого.
Здесь я должен закончить, потому что слышу звуки из коридора, означающие, что сестра несёт ужин. У неё сразу испортится настроение, если она застанет меня с карандашом и бумагой. Даже Пит, который расположился неподалёку и часто меня навещает, пугается её голоса!
Спокойной ночи и до скорого свидания, мой добрый американский друг!
Лоренс Ван Норрис».
«Где–то в Соединённых Штатах.
21 апреля 1942 г.
Дорогой Лоренс!
Это написано в поезде где–то между вашим великим городом Нью–Йорком и канадской границей. Мне так жаль, что мы не смогли встретиться во время моего пребывания в вашей стране, но дела приобрели большую срочность.
У меня появился шанс и я наконец–то ухожу на войну! Мою работу может сделать только один человек. И этого человека зовут Лоренсом Ван Норрисом. Мне это до сих пор кажется странным. Когда всего одна фраза Пита заставила меня это понять…»
Глава 9. Страна сияющих огней
«… затем я вспомнил, что на всём этом пространстве пустынного моря нет других христиан, чтобы воспринять благоприятный бриз как дар нашего Господа Бога…»
Лоренс позволил тому, переплетённому в телячью кожу, съехать ниже уровня глаз. Конечно, сейчас никто не смог бы назвать Тихий океан «пустынным морем», независимо от того, каким он показался отчаянному торговцу специями в 1593 году. Он мог увидеть один, два, четыре, пять грузовозов, даже не поворачивая головы. И сторожевой эсминец периодически совершал обход каравана.
— Опять читаем? Определённо, ты за это время почти исчерпал корабельную библиотеку. Что у тебя на этот раз?
Рука Пита протянулась у него над плечом, чтобы сгрести книгу.
— «Правдивое и точное описание путешествий Гуго Зун дер Бега, капитана–навигатора, в морях Восточных Индий, и о чудесных диковинах, найденных им там». О чудесных диковинах… — Пит спрыгнул на край люка рядом с креслом Лоренса. — Держу пари, мы могли бы показать ему кое–какие чудесные диковины, каких он тогда не видел.
Лоренс передвинул ноющую ногу. Эта мерно пульсирующая боль стала уже такой неотъемлемой его частью, что без неё он будет чувствовать себя каким–то незавершённым. Точно так же юноша уже не понимал толком, каково это ходить свободным шагом, а не прихрамывать.
— Вроде подводных лодок и пикирующих бомбардировщиков… — прокомментировал он.
Пит полистал страницы, задерживаясь то и дело, чтобы разобрать строчку–другую чёрных букв, отпечатанных в семнадцатом веке.
— Не думаю, — продолжал Лоренс, — что мы могли бы на самом деле его этим удивить. У него был раскованный ум, у этого парня. Почитай, что он пишет о специфических трапезных обычаях даяков — если сможешь переварить эти свидетельства очевидца. После пары лет, проведённых в поисках наугад в этом районе мира, будучи первым европейцем, увидевшим большую его часть, он мог бы воспринять любое зрелище или рассказ без недоверия. И всё ради четверти бушеля, или около того, перца, представляешь!
— Сегодня такое проделывают ради галлона, или около того, нефти, — Пит закрыл книгу. — Иные времена, другие ценности. Нынче вы не можете быть действительно заинтересованным в чём–либо, кроме этих ваших цветных бумаг, а некий китаец видит благосостояние и борется за него на квадратах рисовых полей. Возможно, он и есть тот, кто обнаружил истинное благосостояние. Пища — это богатство, производить пищу — значит богатеть, страна, где производится пища, — богата. И в этой войне именно продовольствие определяет масштабы. Хлеб всегда имеет преимущество перед снарядами. Вот почему твой искатель перца был в какой–то степени прав.