Меч Пересвета
Шрифт:
Во дворе обнаружились оседлавшие детскую карусель Натэла и Атаманов. Пашка, к крайнему удивлению сестры, сделал им незаметный знак оставаться на месте.
Игорь Петрович, который открыл дверь и увидел внучку с подругой, внука и незнакомую перепуганную девицу в зеленом берете, даже бровью не повел. Объявил:
– Чай будет через четверть часа! – и четким шагом ушел на кухню.
– Золото у нас, а не дед! – похвастался Пашка, помогая Тане снять плащ. – Любопытство атрофировано. Ни одного дурацкого вопроса от него в жизни не слыхал! Вам чай или кофе, Таня?
– Чай… если можно… –
Оказавшись в Юлькиной комнате, девушка отказалась присесть и, стоя у стола, остановившимися глазами наблюдала за тем, как Юлька, кряхтя, вытаскивает из-под дивана «адидасовскую» сумку. Сумка была открыта. Таня упала на колени рядом с ней, неловко вытащила один меч, затем другой. И вздохнула глубоко, облегченно:
– Слава богу… Это они. Да, это они!
– Таня, вот что еще хотелось бы знать… – осторожно начал Пашка. – Вы сказали, что видели на мече клеймо. Даже полностью назвали имя мастера: Всесвет Чермный, если не ошибаюсь. Так?
Таня, не выпуская из рук меча, кивнула.
– Но когда мы их нашли, клеймо мастера было скрыто. То ли под копотью, то ли просто под грязью. Мы, знаете ли, боялись трогать оружие, чтобы не повредить, и только в результате… мм… – Пашка посмотрел на сестру, – случайного падения меча стала видна часть клейма.
– Но почему? – Таня непонимающе посмотрела на Пашку. – Клеймо было отчетливо видно, я легко прочитала: «Всесвет Чермный, Симонов монастырь». Как оно могло чем-то измазаться?
– Наверное, из-за земли, – предположила Юлька. – Все ж таки сумка под землей лежала. Дожди там, кроты, мыши всякие…
– Возможно, – задумчиво сказал Пашка. – Хотя мечи были обернуты брезентом и еще полиэтиленом… Ну, это мы пока оставим под вопросом. Вы, Таня, сказали, что у вас их украли на остановке. Так?
Девушка кивнула, не сводя глаз со старинного оружия.
– Вероятность того, что вор мог понять ценность украденного, один к миллиону, – продолжал Пашка. – Скорее всего, сумку спер обычный жулик или даже бомж. Она была, как я понимаю, большой и тяжелой, и воришка наверняка решил, что там барахло. Вопрос второй – для чего ему древние мечи? Для него они – старые железки, и больше ничего. Но даже если бы похититель понял их ценность, то что бы он стал с ними делать?
– Отнес бы в антикварный салон, – предположила Белка.
– Ну да, – признал Пашка. – Но лишь в том случае, если вор был человек не слишком ленивый. Кстати, он мог просто побояться неприятностей. В антикварном салоне начались бы расспросы: как, что, откуда… Еще бы милицию вызвали… Бомжи – народ деловой, им деньги и шмотки нужны, а антиквариат – для буржуев. В любом случае ни бомж, ни жулик в огороде у Пантелеича прятать сумку не стали бы.
– Факт! – хором поддержали Юлька и Белка.
Таня тоже кивнула, но думала при этом явно о чем-то другом.
– Вопрос третий – как в принципе можно продать подобные вещи? – продолжал рассуждать Пашка. – Понятно, что на базар с ними не пойдешь. К постороннему антиквару – опасно. Да может и не купить, ведь все-таки не драгоценности, не золото-брильянты. Хотя чаша, возможно, именно таким путем и ушла… Скорее всего, вор стал бы искать знающего и надежного человека, который не будет ни о чем болтать. Таня, как вы думаете?
– Что? Да-да, вы правы, конечно… – рассеянно отозвалась Татьяна.
В комнату вошел Игорь Петрович с чайником и чашками на серебряном подносе, поставил все на стол, прокашлялся и преспокойно спросил:
– Насколько я понимаю, молодежь, вас интересуют нелегальные скупщики древних ценностей?
– Да! – от неожиданности сказала правду Юлька. Белка испуганно захлопала ресницами. А Пашка присвистнул:
– Дед, ты подслушивал, что ли?
– Не имею такой привычки, – сухо ответил тот. – Хотя, Юлия, весьма трудно не услышать, когда ты вопишь на всю квартиру о мечах и Куликовской битве. Я тебе всегда говорил, что барышня не должна быть такой… громогласной. Ты же не парад принимаешь! Но я говорил по телефону с Нино Вахтанговной, и она мне поведала, что вы второй день носитесь с историческими ценностями, которые выкопали в навозе. Во-первых, мне хотелось бы их увидеть. Во-вторых, у меня есть человек, который вам нужен.
– Класс! – восхитился Пашка. – Петрович, а воров в законе у тебя знакомых нет?
– Доживешь до моих лет – у тебя и президенты знакомые будут, – отрезал Игорь Петрович и заглянул в сумку, которую никто не догадался закрыть.
С минуту он молча любовался древними мечами, подержал их по очереди в руках, с интересом осмотрел клинки и потребовал заново рассказать всю историю. Выслушав, помолчал и спросил:
– Дети, а что вы в принципе намерены делать со своей находкой?
– Как – что? – поразилась Юлька. – Отдадим ученым каким-нибудь, археологам. Вот круто получится! Может, про Пантелеича в газете напечатают, звездой станет на старости лет. То-то обрадуется! И мы вместе с ним. Потом будем в музей бегать, на них смотреть и всем рассказывать, что именно мы их нашли.
– Вообще-то можно было бы мечи продать… – задумчиво произнес Пашка.
Старый генерал грозно посмотрел на него из-под лохматых бровей, и внук поспешно заявил:
– Да нет, дед, это я как вариант…
– И без вас полстраны распродали! С Аляски начали, Черноморским флотом закончили! – с места в карьер разошелся Петрович. – Еще недоставало, чтобы дети из семьи Полторецких разбазаривали народное достояние!
– Ага! – поспешила согласиться с дедом Полундра, по опыту зная, как надолго может затянуться его лекция о распродаже России. – Петрович, а что за человек у тебя есть? Ну, твой жулик антикварный?
– Никакой он не жулик, а вполне достойный человек. В молодости имел неприятности с законом, но при советском режиме заниматься антиквариатом и остаться кристально честным было… мм… очень затруднительно. Пойду-ка я ему позвоню. Танюша, вы пейте чай, пока не остыл!
Таня, про которую все забыли, послушно взяла чашку, но, едва за Игорем Петровичем закрылась дверь, поставила ее на место. В который раз Юлька посмотрела на гостью с большим подозрением. Таня явно нервничала все больше и больше, а появление на сцене Петровича, кажется, напугало ее окончательно. «Психованная девица, – подумала Полундра. – Нервы надо лечить. Ей бы не чаю, а валерьянки хлопнуть…»