Меч Пересвета
Шрифт:
– Вот свинья… – пробормотала Соня.
Пашка с изумлением посмотрел на нее: подобные слова старшая сестра Гринберг использовала крайне редко. И даже тронул ее за руку. Соня пальцы отдернула и вздохнула:
– Господи, неужели она ему поверила?
– В тот момент, видимо, да, – вздохнула в ответ старая актриса. – Не забывайте, Таня до сих пор еще влюблена в него, а уж тогда… В подобном состоянии мы, женщины, вообще верим любому бреду. Даже когда на нас обещают жениться.
– Нино, они же еще дети! – взволнованно напомнил из кресла генерал Полторецкий. –
– Игорь Петрович, я потому и говорю, что они дети! – парировала бабушка. – Взрослым этого уже объяснять не надо! Ну, так вот, Танечка поверила, поплакала, пожалела, но поделать уже ничего нельзя было. В милицию заявлять глупо, ей могли просто не поверить, а если бы поверили, вышло бы еще хуже. Ведь по закону она обязана была сдать найденное в… компетентные органы, а не вручать своему любовнику… Игорь Петрович, не надо так на меня смотреть!
– А что Модзалевский? – живо заинтересовался Пашка.
Подошва Сониной туфли проехалась по его ноге, он умолк, но смотрел на Нино Вахтанговну с тем же любопытством.
– Не знаю, не знаю… – фальшиво отмахнулась та. – У вас, молодежи, все теперь быстро. Вот вам последствия современной кинематографической продукции! А почему? Потому что нет качественных сценариев и хороших актеров. Берут на главные роли своих… Ладно, ладно, Игорь Петрович, не буду портить вам внуков… Таким образом, девочка потеряла разом и клад, и… сердечного друга. Плакала, пила валерьянку, между делом сдавала экзамены, а потом отправилась в Михеево полоть грядки с луком. В первый же день бабушка рассказала ей, что возле реки опять копаются археологи. Таня заинтересовалась, села на велосипед, поехала туда… И угадайте, кого она увидела?
– Модзалевского! – хором сказали все. А Миша еще застенчиво уточнил:
– И меня со Славкой.
– Вы, молодой человек, и ваш Славка ее мало интересуете, – строго сказала бабушка. – Она вновь увидела своего возлюбленного, на сей раз в составе археологической экспедиции. Счастье ее безгранично… в отличие от Модзалевского. Он, я думаю, был крайне озадачен. Вряд ли юноша мог рассчитывать на такое совпадение. Он выбрал район исторического стояния на Угре как раз потому, что место известно своими находками. Кто мог предполагать, что как раз туда приедет на каникулы Таня?
– Да, и правда, – подтвердил Миша. – Мы со Славкой все лето удивлялись, почему его так злит эта девчонка. Мы ведь не знали, что они знакомы, Антон не говорил, и Нютка… то есть Таня… тоже молчала. Просто приезжала каждый день на велосипеде, говорила, что ей интересно, как идут раскопки. Иногда еду привозила, пирожки какие-то, картошку тушеную. Один раз приехала заплаканная: везла кастрюлю щей и уронила ее с багажника. Мы со Славкой ее утешали, щи доели, которые остались, а Антон даже из палатки не вышел.
– Блин! Так они поэтому ничего и не нашли! – вдруг подскочила на месте Полундра. – Он хотел «найти» там Танины мечи! А как бы он их нашел, если бы Танька их тут же узнала? Приехала бы на другой день, посмотрела – и узнала бы. О-о-о, теперь понятно, почему мечи
– Позвольте, позвольте… – нахмурился Игорь Петрович. – Ведь русские и татары стояли на Угре в конце пятнадцатого века!
– Тем и интереснее! – неожиданно ответил Миша, задумчиво поправив очки. – Кажется… кажется, я начинаю понимать. Ведь Антон все лето твердил об ожидающем нас исключительном открытии, о новой загадке археологии… В самом деле, найти на месте сражения, которое состоялось в пятнадцатом веке, оружие, датируемое четырнадцатым… Это действительно могло быть настоящей сенсацией! Модзалевский стал бы знаменитостью, о нем заговорили бы и в университете, и в археологических кругах. Конечно, со временем, я думаю, разобрались бы… То есть прямую подтасовку, может, и не обнаружили бы. Но установить, что оружие пролежало пять веков не в этой земле, а в каком-то другом месте, – смогли бы обязательно. Но понадобились бы довольно долгое время, дорогостоящие экспертизы… А Антон по-прежнему оставался бы героем! Кхм… Здорово придумал, сволочь!
Некоторое время все молчали. Затем Соня тихо спросила:
– Нинико Вахтанговна, а вы сказали ей? Ну… про Антона? Про то, как он использовал ее?
– Нет. Не стала, – помедлив, ответила бабушка. – Получилось бы довольно жестоко, на мой взгляд. И бесполезно. Ведь она о многом уже сама догадывается. Но все еще любит мерзавца и ни во что не хочет верить.
– Вах, но ведь надо что-то делать! – вскинулась Натэла, сверкнув глазами.
Сидящий рядом Серега шумно вздохнул, но Натэла ничего не заметила и страстно продолжала:
– Бэбо! Нельзя все так оставить! Ведь она может… Ведь она всю жизнь будет мучиться!
– Вряд ли, – поморщилась бабушка. – Сейчас на подобные чувства люди уже не способны.
– Ты сама говоришь, что все может быть! Нельзя, чтобы она всю жизнь любила подлеца! Так… так… Так нечестно! Неправильно!
– Точно! – в тон Натэле заявил Атаманов. – Надо нам всем, мужикам, сходить и морду ему набить. Так сказать, коллективно. За все сразу!
– Оно, может, и справедливо, но Тане не поможет, – поспешно вмешался Игорь Петрович. – Тут нужно идти другим путем.
– И потом – чаша-то где? – напомнила Юлька, не утратившая здравого смысла. – Мечи-то хоть нашлись, а где чаша, я вас спрашиваю? Золотая которая, с камнями. Он же ее, гад, заныкал и продать собирается! Соломон Борисович человек порядочный, не согласился, но какой-нибудь жулик обязательно найдется.
– В Интернете дерьма много плавает, – согласился с кузиной Пашка. – Мать, дело говоришь, надо что-то делать!
– А зачем он мечи зарыл в наш огород? – вдруг подал голос Батон. – Дед, между прочим, там до сих пор роется, как экскаватор, думает сундук с деньгами найти. Вчера телеграмму прислал: «Пока нет, но скоро будет!» Ну, не вышло открытие подстроить, так забери мечи назад в Москву, продай там… или хотя бы дома под кровать кинь. Зачем же было в чужую картошку зарывать?