Меч времен
Шрифт:
Схватила за руку:
— Бежим, господине! Бежим, пока не проснулись.
Хорошее предложение! Почему бы не убежать?
— Куда бежим?
Незнакомка махнула рукой:
— Туда, вниз, к лодкам.
— Отлично!
Спустившись по дощатым мосткам к озеру, Михаил быстро отвязал первую попавшуюся лодку и галантно протянул руку даме:
— Прошу. Осторожней, тут мокро.
Незнакомка невесомо скользнула в лодку:
— Здесь, на мостках, должны быть весла.
На мостках? Ну надо же…
Михаил пошарил рукой — действительно,
— Я днем видела… случайно, когда вели в узилище.
— Что-то не убрали…
— А здесь нет татей.
Татей, сказала, не воров — по-древнему.
Опустив весла в воду, Михаил сделал осторожный гребок, направляя лодку на середину озера, точнее сказать, на огни, вспыхнувшие по тому берегу — кто-то явно врубил генератор, наверняка вернувшийся начальник.
Черт побери, электричество! Цивилизация… а здесь? Господи, и принесло же упырей… ладно, разберемся!
— Нам не туда, — послышался голос с кормы. — Не на тот берег.
— Не на тот? — удивленно переспросил Миша. — Это почему же?
— Там люди Кнута. Везде. Сторожат, — отрывисто пояснила беглянка.
Ах вот что. Однако предусмотрительны, сволочи! Значит, выставили посты. Умно.
— Сворачивай на правую руку, мил человек, — слышно было, как незнакомка зачерпнула рукою воду, напилась. — Там островок есть, там укроемся, денька два переждем.
— А не сыщут?
— Нет, — девушка неожиданно расхохоталась. — Да и некогда им будет. Я-то давно тут… островок тот приметила.
— А остальные? — быстро переспросил Михаил.
— А остальные — по-всякому. Кого продали уже, кого вот-вот продадут. Меня вот для забавы держат… муторно все, худо!
Для забавы… Легко себе представить — для какой именно. Немудрено, что эта девчонка решилась-таки убежать.
— Я тебя сразу приметила, — голос незнакомки ручейком журчал с кормы. — Как вязали, как в амбарец вели. Помыслила — помогу, вместях убежим, одной-то мне страшно, да и не сдюжить — лес дремучий кругом!
— Да уж, — поворачивая лодку, довольно хохотнул Миша. — Вместе выдюжим — точно! Ты сама-то откуда?
— Из Новгорода, Господина Великого.
— Ясно. Я тоже, считай, оттуда. А как здесь оказалась?
— Долго рассказывать… Потом, как приплывем.
Плыли долго, часа, может, три или даже больше. Лодка оказалась неповоротливой, тяжелой, Михаил на веслах упарился, к тому же пару раз едва не врезался в берег — темно было еще, хоть и ночка выдалась ясной, однако месяц — еще молодой, растущий, колыхался серебристым узеньким серпиком. Какой от него свет — смех один. Ладно, хорошо хоть — звезды, да беглянка в меру своих сил помогала.
— Левым веслом греби, мил человече! Теперь — правым… Скоро уже и остров, скоро…
Добрались лишь с рассветом — алая заря вставала над дальним лесом, быстро голубело небо, а вот и первые лучи солнца окрасили в золото поросшие соснами и елью холмы.
— Вот он, остров! — приподнявшись, вскрикнула девушка…
Настоящая красавица, Миша
Направляя суденышко к небольшому островку, Михаил улыбнулся:
— Тебя как звать-то, душа моя?
— Ириной…
— Ирина? Ирина… Мирошкинична? — словно сами собой вырвались эти слова.
Боярышня — вот именно, боярышня! — приосанилась, сверкнула глазами и вдруг рассмеялась:
— Все сидела — думала, когда ж ты меня признаешь? Ведь говоришь — из Новгорода. А там меня многие знали.
Ну точно — боярышня! Пропавшая юная вдовица из могущественного рода Мирошкиничей! Так вот, оказывается, как с ней поступили — похитили! И теперь измываются, используют для… гм… для разного рода «забав»! Эх, бедолага… Тебе б обратно вернуться, в свое время, в Новгород, на свою усадьбу…
— Что? Что ты сказал? — боярышня неожиданно встрепенулась.
— В Новгород бы тебе, говорю. Домой.
Ирина вдруг резко посмурнела:
— Нельзя мне домой… Братец мой старший меня лиходеям и спровадил. Мешала я ему.
— Ну и гад же!
— Хорошо — не убил.
Лодка ткнулась носом в высокий песчаный берег, поросший папоротниками и осокой, уже осенними, желтовато-бурыми. Соскочив в воду, Михаил помог боярышне выбраться и, привязав лодку в кустах, поднялся следом за беглянкою.
Небольшой — буквально несколько десятков шагов в поперечнике — островок почти полностью зарос густым сосняком, рябиной и вербою, так, что не видать было свободного места… хотя нет, имелось таки — и там стояла изба. Небольшая такая охотничья заимка, с маленьким — в ладонь — оконцем и квадратной дверью из толстых дубовых плах.
Остановившись перед избенкой, боярышня обернулась:
— Вот здесь покуда и поживем. Конечно, не хоромы…
Ох, какая же она все-таки была красавица! Классическая, безо всяких изъянов — это что касаемо лица, что же до фигуры — фигуру скрывало длинное, синее с красным, платье с богато вышитым мелким бисером воротом, подолом и рукавами. Впрочем, даже под этим плотным — бархатным, точнее сказать, аксамитовом — платьем угадывалась — фигура была ничего себе… мягко сказать.
С такой девчонкой, да в одной избе?
Миша внезапно почувствовал, что краснеет.
Примерно до полудня провозились с дровами, да с костром, да с ушицей — в избушке нашлись все рыбацкие припасы: лески, крючки, а к тому же еще и соль, и перловка, и котелок, и — ура! — спички, ничуточки даже не отсыревшие.
Наломав на дрова хворосту, Миша развел костер, да, накопав червей, отправился на берег — половить на ушицу рыбки. Попались и окуни, и пара щучек, и даже хитроглазый прощелыга хариус.