Меченый
Шрифт:
– Представляю лицо Шейлы, когда ты сказала ей, что раздумала заключать сделку.
– Она была недовольна.
– Еще бы. Я даже вижу, как она тебя душит.
– Шейла не такая. На прощание она даже сказала, что понимает меня, что сама думала отказаться от сделки.
Я снова рассмеялся.
Вот так, в одночасье, я стал одиноким практикующим юристом. Я давно боялся такого поворота событий, боялся остаться предоставленным самому себе. Тем не менее, когда Бет сообщила новость, я почувствовал себя не так уж плохо. У меня
Но не утешили.
– Подделка, – сказал Брендан Ларуш.
Мы сидели в его офисе на улице Ювелиров, и он разгребал кучу камней и цепочек, которую я вывалил ему на стол.
– Подделка, подделка, подделка.
– О чем ты говоришь?
– А как ты думаешь, о чем я говорю, Виктор? Это все подделки, и притом не второсортные. Ты их рассматривал как следует?
– Я не силен в этом деле, поэтому не знаю, как их нужно рассматривать.
– Цепочки слишком тяжелые для золота. Скорее всего это свинец с гальваническим медным покрытием. Вместо бриллиантов – стекло. Нет ни искрения, ни глубины. Мне даже не нужна лупа, чтобы это определить. Кроме того, посмотри на цвет рубинов и сапфиров. При современных технологиях можно создавать такие цвета, что только опытный ювелир сможет отличить природный камень от искусственного, но здесь даже не нужен специалист. Подделка, подделка и еще раз подделка.
– Сколько они стоят?
– Такие безделушки продаются на вес.
– Вот это да.
– Ты разочарован?
– Мягко сказано.
– Откуда ты взял эти побрякушки?
– У одной хищной гречанки.
– Может, познакомишь? Люблю иметь дело с крутыми бабами.
– Брендан, даже при твоей крутизне эта женщина тебе не по зубам.
Вернувшись на Двадцать вторую улицу, в неряшливый маленький кабинет, я подвел итог своим приключениям, начиная с того момента, как напился до беспамятства в кабачке «У Чосера». Гонорар за дело Чарли Грека в пересчете на наличные оказался равен стоимости хорошего обеда в ресторане. Партнерство с Бет развалилось. Платить за аренду офиса и ксерокса, за воду и электричество, за услуги секретаря и за право пребывать в коллегии адвокатов нечем. «Похоже, – подумал я, глядя в лицо мрачному будущему, – придется закрыть фирму».
И тут раздался стук в дверь.
В кабинет вошел высокий печальный мужчина в черном костюме и черной шляпе с узкими полями.
Мужчина представился как Сэмюель Бьюрегард.
– Мне стыдно в этом признаться, мистер Карл, – сказал он, – но я нуждаюсь в услугах адвоката.
Я спросил, какие неприятности его преследуют.
– Пока никакие. Но возможно, операции, к которым я причастен, привлекут внимание властей.
Я спросил, какого рода операции и
– Об этом я предпочту умолчать. Скажу только, что они отвратительны, хотя способны доставить удовольствие человеку моего темперамента.
Я сказал, что не сомневаюсь в этом.
– Мне нужен надежный человек в этом городе, – продолжил Бьюрегард. – Человек, который знает правила игры и игроков, человек, к которому я могу обратиться в любое время дня и ночи. Человек, который немедленно займется моей ситуацией, если в том возникнет необходимость.
Я спросил, нужны ли ему мои рекомендации.
– О нет, мистер Карл. Мне нужны только вы. Я навел о вас справки и понял, что вы именно тот человек, которого я ищу.
Я сказал, что польщен.
– Значит, вы согласны?
– Возможно.
– Тогда позвольте выдать вам аванс. – Бьюрегард полез в карман длинного черного пиджака, вынул чековую книжку и заполнил бланк. – Надеюсь, этого достаточно за весьма деликатные услуги.
Я взял чек, изучил его и чуть не поперхнулся.
Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться о смысле происходящего. Лавендер Хилл, этот по-своему благородный человек, сдержал свое слово, хотя я не давал ему своего. Это были комиссионные за Рембрандта, которого он выкрал из дома Дубины Ральфи и продал частному коллекционеру. Чтобы принять комиссионные за подобную сделку, требовалось нарушить все правила коллегии адвокатов, а заодно и уйму статей Уголовного кодекса штата Пенсильвания. Бет была совестью нашей фирмы, и я знал, как бы она поступила, но Бет покинула меня. Решать, что делать, предстояло мне, здесь и сейчас.
Вся история Чарли, Шанталь, Моники и моей татуировки касалась изменений в судьбе. После путешествия в Голливуд я считал, что понял, в какого человека хочу превратиться. Думал, что стану безжалостным Сэмми Гликом и схвачу за хвост птицу удачи. Но такое превращение не закончилось добром ни для Тедди Правитца, ни для Хьюго Фарра, ни для Чарли с Джоуи и Дубиной Ральфи. Ни даже для моей бабушки Гильды. Не могло оно кончиться добром и для меня. Урок, наверное, состоит в том, что изменить жизнь можно, но с одним предостережением: способ изменения заранее определяет, в кого ты превратишься.
Поэтому я решил, что, наверное, стоит поискать другой путь к благоденствию. Может быть, последовать примеру Чарли и стать человеком более простым, таким, которому можно доверять. Или стать образцом добродетели. Мне понравилось, как это звучит – образец добродетели. Я могу им стать. Могу. Правда. Почему бы и нет? И кто знает – возможно, это изменит мою жизнь так, как я никогда не предполагал. Может быть, меня подтолкнут к самосовершенствованию вибрации добра, а может, законы кармы. Нужно меняться к лучшему – вот в чем дело.
Я внимательно прочитал чек.
Обналичил ли я его?
Догадайтесь сами.