Мечи Дня и Ночи
Шрифт:
Сейчас, совершив убийство, она поняла, что и это большей частью была ложь.
Алагир и его люди пошли за Скилганноном не потому, что боялись его, а потому, что верили в его дело. Звери слушались
Ставута не потому, что в противном случае он бы убил их, а потому, что он их любил.
Джиана испустила долгий вздох и вытерла слезы. Венцом ее пятисотлетней власти стало убийство единственного мужчины, которого она любила по-настоящему.
Одержимая мрачными мыслями, она стала медленно подниматься по лестнице. Ржавые ступени скрипели у нее под
Стены огромной круглой комнаты были обшиты блестящим металлом. На нем вспыхивали таинственные знаки, красные и зеленые. В центре, на помосте, окруженном серебряными перилами, поднималась ввысь сквозь сводчатый потолок золотая колонна. Кожу Джианы стало покалывать, и она ощутила легкие колебания, идущие через пол. По десяти ступеням она взошла на помост. У основания золотой колонны стояла прозрачная труба высотой фута в три. В ней завивались кольца разноцветного дыма, а в середине медленно вращался большой белый кристалл. Свет, отражаемый его гранями, бросал радужные блики на потолок.
Орлиное Яйцо, источник мировой магии! Оно было прекрасно, и Джиана, стоя рядом с ним, почувствовала приток свежих сил.
Мы уже близко, ваше величество, прошептал у нее в голове голос Мемнона. Скилганнон с вами?
— Я убила его, — ответила она вслух, и желудок снова скрутило узлом.
Превосходно.
Дверь в боковой стене открылась, и в зал вошел Декадо с Мечами Огня и Крови в руках. С мечей капала кровь.
На Джиану он смотрел без улыбки. За ним шел Мемнон — не в обычных длинных одеждах, а в дорожном костюме: синий камзол, пурпурные облегающие штаны и великолепные сапоги из кожи ящериц. Войдя, он не поклонился Джиане.
Горе не притупило ее разума и ее острого чутья.
— Мне кажется, здесь пахнет изменой, мои дорогие? — спросила она, глядя на них поверх серебряных перил.
— Изменой, ваше величество? — отозвался Мемнон. — Давайте рассмотрим этот вопрос. Вы ведь не станете отрицать, что я верно служил вам? Есть ли у вас хоть малейшие доказательства, что я когда-нибудь злоумышлял против вас?
— Нет — до настоящего времени.
— Но ведь тогда я не знал того, что знаю теперь. Все эти годы вы убивали моих детей, лишали меня привилегии истинного долголетия. Быть может, в эти последние мгновения своей вечной жизни вы скажете мне почему?
— Сам знаешь, — засмеялась Джиана. — Как смертный, ты верно служил мне, бессмертным сделался бы для меня угрозой. Основная причина этого, как и многих других вещей — самосохранение. Насколько я понимаю, ты уже убил других моих Возрожденных?
— Последняя умерла час назад. Ваше правление заканчивается здесь, ваше величество. Достойное место, не правда ли?
Джиана с улыбкой перевела взгляд на Декаде
— И это ты, милый, нанесешь мне смертельный удар?
— Что же здесь трудного? — сказал он. — С одной стороны у нас вероломная сука, которая приказала меня убить. С другой... постой-ка... все та же вероломная сука. Скажу
Джиана достала саблю, и Декадо громко расхохотался.
— Мы уже фехтовали с тобой. В лучшие времена. Сражаясь со мной, ты выиграешь лишь пару мгновений жизни, не больше. Однако я сегодня настроен милостиво, поэтому уравняем немного наши возможности. — Он убрал Меч Огня в ножны и поднял Меч Крови. — Я буду драться левой рукой. Она у меня чуточку уступает правой.
— Правда твоя, — сказал чей-то голос. — Ни дать ни взять ребенок, который отмахивается палкой от пчел.
Джиана обернулась. На пороге дальней двери стоял Скилган-нон с Мечами Дня и Ночи.
— Теперь моя радость полна, — сказал счастливый Декадо. — Мне предстоит убить прославленного героя.
Декадо, несмотря на веселые речи, был неспокоен. Не страх был тому причиной — Декадо не боялся никого из живых и был совершенно уверен, что убьет Скилганнона. Но с той самой ночи после боя с Тенями, когда ему явился дух Мемнона, в его душу закралось сомнение.
Он уехал от Скилганнона и остальных, чтобы подумать, как ему быть дальше. В ту же ночь к нему в пещеру пришел Мемнон. Декадо уже наблюдал этот магический трюк. Опомнившись немного после появления мерцающего образа, он подбавил в костер еще одну хворостину.
— Можешь посылать всех Теней, сколько их есть у тебя — живой ни одна не уйдет.
— Полно, успокойся, мой мальчик. Ты же знаешь, что от гнева у тебя сразу начинает болеть голова. Я искал тебя, потому что ты меня беспокоишь.
— Я видел, как ты беспокоишься. Они чуть не доконали меня.
— Я послал к тебе самых старых и медлительных. Это все, что я мог сделать. Вечная приговорила тебя к смерти. Но я всегда был тебе другом, Декадо, — ты же знаешь, что это правда.
— Да, — признался Декадо, — ты всегда был очень добр ко мне. Я не трону тебя, когда приду убивать эту суку.
— Она творит одно только зло, — согласился Мемнон. — Приговор, который она тебе вынесла, подкосил мою преданность. Вместе мы сумеем свергнуть ее. Нам надо встретиться. Способен ли ты довериться мне и дождаться меня в этой пещере?
— Довериться человеку, который пытался меня убить? Вряд ли, Мемнон.
— Подумай как следует. Я ведь знал, где ты. И мог бы послать побольше Теней, чтобы они убили тебя во сне. Разве не так?
— Да, верно. Хорошо, я подожду тебя здесь.
Почти сутки спустя Мемнон верхом подъехал к пещере.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.
— Хорошо. Голова совсем не болела.
— Прекрасно. Я привез тебе лекарство на случай нового приступа.
В пещере он вручил Декадо медальон с драгоценным камнем и наказал передать его Аскари.
— Зачем? — спросил Декадо.
— Когда придет время, я посредством этого камня помогу Вечной перейти в тело Аскари. Джиана окажется в стане наших врагов, без поддержки своей Гвардии. Ты тоже придешь к Скил-ганнону и будешь всячески ему помогать.