Мечи Ланкмара. Сага о Фафхрде и Сером Мышелове. Книга 2
Шрифт:
– По звуку гонга я слышу, что перед нами «Тунец». Где-то рядом с ним «Карп». А где «Устрица»? И куда подевалась «Акула»? Я даже не уверен, что мы миновали Драконьи скалы. Глаза б мои их не видели!
– Кажется, некоторые капитаны зовут их Крысиными скалами? – перебил Фафхрд. – Из-за колонии крыс, первые из которых попали туда вместе с обломками какого-то корабля, а потом размножились.
– Верно, – согласился Слинур и, кисло улыбнувшись Мышелову, заметил: – Не самый удачный день для крысиного представления на юте, а? Что ж, нет худа без добра. Терпеть не могу этих ленивых белых тварей. Хотя их и двенадцать, они напоминают мне
– Я слыхал, – мрачно подтвердил Фафхрд. – В Стылых Пустошах ведунья однажды рассказала мне, что у каждой разновидности зверей, будь то волки, летучие мыши, киты, кто угодно, есть тринадцать, то есть Чертова Дюжина, особей, обладающих почти человеческой – или дьявольской! – мудростью и смекалкой. Стоит тебе отыскать этот избранный круг и подчинить его себе, как ты сможешь управлять всеми животными данного вида.
Слинур пристально посмотрел на Фафхрда и проговорил:
– А она была неглупая женщина, эта твоя ведунья.
Мышелов задумался: а не существует ли и у людей Чертовой Дюжины избранных?
Из скрытой туманом носовой части судна, словно привидение, появился черный котенок. Нетерпеливо мяукая, он бросился к Фафхрду, но тут же остановился и стал подозрительно изучать гиганта.
– Вот взять, к примеру, котов, – усмехнувшись, сказал Фафхрд. – Наверно, где-то в Невоне сейчас живут – может, в разных его концах, но, скорее всего, вместе – тринадцать котов, обладающих сверхкошачьей мудростью, которые предчувствуют судьбы всего кошачьего рода и управляют им.
– А что сейчас предчувствует этот? – мягко поинтересовался Слинур.
Черный котенок, к чему-то принюхиваясь, смотрел в сторону левого борта. Внезапно его тощее тельце напружинилось, шерсть на спине встала дыбом, облезлый хвост поднялся трубой.
3
По левому борту из тумана вынырнула зеленая змеиная голова величиной с конскую, с чудовищно оскаленной пастью, которая была снабжена частоколом зубов, напоминающих кинжалы белого цвета. Вытягивая свою бесконечную желтую шею и громко царапая нижней челюстью по палубе, она с ужасающим проворством ринулась мимо Фафхрда вперед, и белые кинжалы защелкнулись на черном котенке.
Вернее, на том месте, где он только что сидел: котенок не столько подпрыгнул, сколько, казалось, вздернул себя – видимо, за хвост – на поручень правого борта и самое большее в три прыжка оказался на верхушке скрытой туманом мачты.
Рулевые наперегонки кинулись на нос. Слинур и Мышелов прижались к гакаборту; оставшееся без надзора рулевое весло повернулось и остановилось у них над головами, образуя своего рода защиту от чудовища, которое подняло свою невообразимую голову и принялось раскачивать ею из стороны в сторону в нескольких дюймах от Фафхрда. Очевидно, оно искало черного котенка или кого-нибудь более или менее на него похожего.
– Хр-р-рюпс!
Слинур с проклятием обернулся к Фафхрду, но увидел, что северянин, плотно стиснув челюсти, ошеломленно уставился в море. На сей раз он явно не издал ни звука.
Фафхрд оцепенел: сперва от потрясения, потом от мысли, что первая же часть тела, которой он шевельнет, будет тут же откушена.
Тем не менее он уже собрался было отпрыгнуть в сторону – от чудовища, помимо всего прочего, совершенно омерзительно воняло, – но тут из тумана появилась вторая драконья голова, раза в четыре больше первой и с зубами, напоминающими
Наверное, у любого абсурда есть грань, за которой ужас уже переходит в бред. Фафхрд в своих ощущениях как раз достиг такой грани. Он почувствовал себя так, словно накурился опиума. Окружающее казалось ему несомненно реальным, но уже не внушало такого всепоглощающего ужаса.
Он обратил внимание (и это было действительно странно), что обе шеи растут из одного туловища.
Безвкусно одетый человек, а может, и демон, оседлавший большую голову, чувствовал себя вполне уверенно, что могло быть хорошим знаком, но могло и не быть. Что есть силы тузя меньшую голову – вероятно, в качестве наказания – короткой пикой с тупым загнутым концом, он прокричал из-под шлема какую-то тарабарщину, которую можно было бы записать примерно так:
– Gottverdammter Ungeheuer! [1]
Меньшая голова не сопротивлялась и лишь жалобно скулила, словно семнадцать щенков. Человек-демон выхватил маленькую книжицу и, дважды ее перелистав, завопил по-ланкмарски со странным акцентом:
– Что это за мир, друг?
Такого вопроса Фафхрд не слышал ни разу в жизни, даже от только что проснувшегося любителя бренди. Но, несмотря на опиумный дурман в голове, он ответил довольно гладко:
– Это Невон, о чародей!
1
«Проклятое чудовище!» – Немецкий язык в Невоне неизвестен. (Примеч. авт.)
– Gott sei dank! [2] – проблекотал человек-демон.
Фафхрд поинтересовался:
– А из какого мира ты родом?
Вопрос, казалось, несколько озадачил человека-демона. Торопливо полистав книжицу, он ответил:
– А разве вам известно об иных мирах? Разве вы не считаете, что звезды – это громадные самоцветы?
Фафхрд проговорил:
– Каждому дураку ясно, что огоньки на небе – это самоцветы, но мы не простецы, мы знаем, что есть иные миры. Ланкмарцы считают, что это пузыри в водах вечности. А вот я полагаю, что мы живем в черепе усопшего бога и что изнутри верхняя половина этого черепа выложена драгоценными камнями. Но, разумеется, существуют и другие такие же черепа, это целая Вселенная Вселенных, которая представляет собой необозримое и застывшее поле давней битвы.
2
Слава богу! (нем.)
Парус «Каракатицы» заполоскал, судно качнулось, и рулевое весло садануло по меньшей голове, которая, обернувшись, куснула его, а потом принялась отплевываться щепками.
– Попроси чародея убрать ее! – крикнул съежившийся от страха Слинур.
Снова торопливо полистав страницы, человек-демон ответил:
– Не волнуйтесь, это чудище, похоже, ест только крыс. Я поймал его на небольшом скалистом островке, где обитает множество этих грызунов. Оно приняло вашего черного котенка за крысу.