Мечи против смерти
Шрифт:
Однажды ночью, когда они были совсем близко, в башню вбежал выбившийся из сил путник. В его глазах застыло странное выражение, и я возблагодарил милостивых богов, которые направили его ко мне, потому что я понял, как мне нужно действовать. Я накормил и напоил путника, а в его питье подмешал сонное зелье и заставил дух вылететь из его тела. Должно быть, они поймали его и растерзали, потому что путник вскоре истек кровью и умер. Но они на какое-то время насытились, вой стал еле слышен, и только спустя долгий срок снова начал приближаться. После этого боги не оставляли меня своей милостью и всегда посылали мне гостя, прежде
Старик замолчал, с сомнением покачал головой и как-то укоризненно прищелкнул языком.
– Но теперь меня беспокоит, – продолжал он, – что они стали ненасытнее, а может, просто разгадали мою хитрость. Их теперь труднее удовлетворить, они воют все ближе и далеко не уходят. Порой я просыпаюсь ночью, слышу, как они принюхиваются совсем рядом, чувствуя их морды у самой шеи. Мне нужно больше людей, которые сражались бы с ними. Очень нужно. Вот этот, – старик показал на застывший труп проводника, – был для них просто тьфу. Они обратили на него не больше внимания, чем на высохшую кость. Но вот этот, – он ткнул пальцем в сторону Фафхрда, – могуч и силен. Он сможет долго сдерживать их натиск.
Снаружи совсем стемнело, и теперь комната освещалась лишь оплывшей свечой. Мышелов смотрел на старика, сидевшего на табурете и похожего на какую-то нелепую ощипанную птицу. Затем перевел взгляд на Фафхрда: грудь Северянина тяжело вздымалась, мертвенно-бледный подбородок торчал поверх повязки. Мышелова внезапно охватила страшная ярость, какой-то безудержный гнев, и он бросился на старика.
Но едва он замахнулся кинжалом, как в комнату снова ворвался вой. Изливаясь из каких-то мрачных глубин, он, казалось, заполнил собою всю башню и равнину, так что задрожали стены и посыпалась пыль со свисающих с потолка чучел.
Мышелов задержал клинок в ладони от горла старика, голова которого откинулась назад и тряслась от ужаса. Страшное завывание послышалось снова, и теперь возникал вопрос: может ли кто-нибудь кроме старика спасти Фафхрда? Заколебавшись, Мышелов оттолкнул свою жертву, встал рядом с Фафхрдом на колени. Он тормошил его, звал по имени, но тщетно. Затем послышался голос старика. Он дрожал и был едва слышен из-за воя, но в нем явственно звучало злорадное торжество.
– Тело твоего друга сейчас на грани смерти. Если ты будешь так сильно его тормошить, оно сорвется в гибельную пучину. А если снимешь повязки, это лишь ускорит его смерть. Ты не в силах ему помочь. – Угадав молчаливый вопрос Мышелова, он продолжал: – Нет, противоядия не существует. – Потом, словно не желая отнимать последнюю надежду, торопливо добавил: – Но он не будет беззащитен перед ними. Он силен. Значит, и дух его тоже силен. Возможно, ему удастся их вымотать. Если он продержится до полуночи, то, быть может, и вернется.
Мышелов повернулся и взглянул на старика. Тот опять, словно прочитав что-то в безжалостных глазах Мышелова, проговорил:
– Моя смерть от твоей руки не насытит тех, кто там завывает. Убив меня, ты не спасешь своего друга, а обречешь его на гибель. Лишившись моего духа, они прикончат дух твоего друга.
Сухонькое тело старика задрожало от возбуждения и ужаса. Руки затрепетали в воздухе. Голова затряслась, как у паралитика. Прочитать что-либо по его дергающемуся лицу с выпученными глазами было трудно. Мышелов медленно поднялся на ноги.
– Может быть, и не прикончат, – сказал он. – А может, как, ты говоришь, твоя смерть станет и его гибелью. – Мышелов говорил медленно и размеренно. – Тем не менее, я рискну убить тебя прямо сейчас, если ты не предложишь иного выхода.
– Подожди, – ответил старик. Он попытался оттолкнуть от себя кинжал Мышелова, но напоролся на острие и отдернул руку. – Подожди. Есть способ помочь твоему другу. Где-то там, – старик неопределенно взмахнул рукою вверх, – его дух сражается с ними. У меня еще осталось немного зелья. Я дам тебе его выпить. Тогда ты сможешь сражаться рука об руку со своим другом. Вместе вы сможете их победить. Но нужно торопиться. Смотри! Они уже напали на него!
Старик показал на Фафхрда. Повязка на левой руке Фафхрда была уже не белой. На левой кисти – именно там, куда вполне могла вцепиться собака – расплывалось красное пятно. Глядя на него. Мышелов почувствовал, что внутри у него все похолодело, а к горлу стала подступать тошнота. Старик вложил что-то ему в ладонь.
– Выпей это. Выпей прямо сейчас, – настаивал он.
Мышелов взглянул на свою руку. В ней была зажата небольшая склянка с жидкостью темно-багрового цвета – в точности такого же, как и засохшая капля в уголке рта Фафхрда, которую он заметил раньше. Как зачарованный, он вытащил пробку из склянки, медленно поднес к губам и замер.
– Скорее! Скорее! – торопил старик, приплясывая от нетерпения. – Половины будет достаточно, чтобы ты оказался рядом с другом. Время не ждет! Пей же! Ну, пей!
Но Мышелов пить не стал. Пораженный внезапной мыслью, он пристально посмотрел на старика, так и не опустив руку со склянкой. А тот, мгновенно уловив мысль Мышелова, схватил лежавший на книге кинжал и с неожиданным проворством накинулся на человечка в сером. Удар едва не достиг цели, но Мышелов в последний миг опомнился и свободной рукой выбил клинок из пальцев старика. Кинжал звякнул об пол. Затем быстрым, но осторожным движением Мышелов поставил склянку на пол. Бросившись вперед, старик попытался было ее опрокинуть, но железные пальцы Мышелова сжали его запястья. Не ослабляя хватки, Мышелов заставил старика лечь на пол и запрокинуть голову.
– Хорошо, – проговорил Мышелов, – я выпью. На сей счет можешь не сомневаться. Но и ты выпьешь тоже.
Сдавленно взвизгнув, старик начал вырываться.
– Нет! Нет! – вопил он. – Убей меня! Заколи своим кинжалом! Но только не заставляй пить! Только не это! – Прижав коленями кисти старика к полу, Мышелов принялся разжимать ему рот. Внезапно старик затих, и его обведенные белыми кругами глаза со зрачками-точками прояснились. – Я отдал последнее зелье твоему другу. А в склянке – яд. Мы оба просто умрем, а он будет обречен.
Но увидев, что Мышелов не поймался и на этот крючок, старик снова принялся извиваться как безумный. Но человечек в сером был неумолим. Несмотря на то, что старик прокусил ему большой палец, он разжал ему челюсти, схватил двумя пальцами за нос и влил в открытый рот багровую жидкость. Лицо старика сразу сделалось ярко-красным, на лбу выступили жилы. Глоток прозвучал, словно предсмертный хрип. Тогда Мышелов допил остаток жидкости – она была солоноватая, как кровь, и имела тошнотворный сладковатый запах – и стал ждать.