Мечта хулигана
Шрифт:
Лысый был разочарован таким исходом. Единственной возможностью спасти выходной было отловить парочку торпедовских фанатов и выместить обиду на них.
Но и тут Лысому не повезло. Милиция сработала четко: от самого стадиона люди в форме живым барьером разделили болельщиков обеих команд.
Тогда Лысый сказал Вовке:
– Давай тут постоим немного!
– Зачем? – не понял тот.
– Ну подождем, когда команда выйдет! – объяснил Шурик. – Я давно хотел у кого-нибудь из ребят автограф взять!
– Да тебя к ним не пустят! – уверенно заявил Вовка. – Таких желающих знаешь сколько?
– А вдруг? – сказал Лысый и, не дожидаясь Вовкиного ответа, стал выбираться из толпы.
Жуль, вздохнув, последовал его примеру.
Прошло еще около часа. Толпа у стадиона начала редеть.
– Шурик, ну сколько мы еще тут будем торчать? – взмолился Вовка. – Стоим как идиоты!
– Сейчас-сейчас… – бросил Лысый и тут же воскликнул: – Гляди, вон – Газзаев!
Действительно, из служебного выхода появился легендарный тренер армейцев. К нему тут же бросились журналисты.
– Пойдем! – скомандовал Лысый. – Возьмем у него автограф!
Скептически пожав плечами, Вовка последовал за Шуриком. В возможность взять автограф у самого Газзаева он не верил.
И он оказался прав. Сквозь толпу, окружившую тренера ЦСКА, пробиться никакой возможности не было. Лысый сделал было попытку поднырнуть под локтем охранника, но тот ловко поймал Шурика за шиворот и отпихнул прочь, пригрозив:
– Еще раз сунешься, пацан, будешь ночевать в милиции!
– Ну я же говорил! – сказал Лысому Жуль. – Пойдем отсюда!
В это время Газзаев, вырвавшись из лап прессы, направился к припаркованной тут же машине. И вдруг от толпы отделилась какая-то мощная фигура веером плаще. Увидев человека в плаще, Газзаев расцвел в улыбке. Дав знак охране не беспокоиться, он вступил в дружескую беседу со здоровяком.
– Шурик, кто это? А? – спросил Вовка.
– Черт! – сказал Лысый, приглядевшись. – Это же… Не может быть!
Но тут и у Вовки словно бы раскрылись глаза. Он тоже узнал человека в плаще, по-приятельски беседующего с главным тренером ЦСКА. Это был Терминатор.
– Слушай, а это точно был он? А, Лысый? – пытал по дороге домой Шурика Жуль.
Выйдя из метро, они брели по тротуару широкого проспекта.
– Да точно, точно! Ты же сам видел!
– Видел, да! – подтвердил Вовка. – Только как-то странно все это!
Газзаев и Терминатор!..
– А может, они с детства дружат! – предположил Лысый. – Ведь может быть такое?
– Может… – пожал плечами Вовка и задумчиво добавил: – Зря все-таки ты, Лысый, эту фигню устроил с надписью! Теперь к Терминатору точно не сунешься! А так можно было бы через него с такими людьми познакомиться!
– Да ничего я не устраивал! – взорвался вдруг Шурик. – Я же тебе говорил уже!
– Так что – это точно не ты? – недоверчиво спросил Вовка.
– Блин… – Лысый воздел руки к небу. – Жуль, ты что, тупой, да?
Настала пауза. Вдруг Вовка захихикал:
– Ну, прикол! Обалдеть!
– Ты чего? – поинтересовался Лысый.
– Представляешь, – продолжал хихикать Вовка, – я-то Авилкиной намекнул, что это ты из симпатии к ней стены расписываешь!
– Зачем мне их расписывать? – не понял Шурик. – И при чем тут симпатия какая-то?
– Ну как же! – стал объяснять Жуль. – Авилкина думает, что ты специально устроил в школе этот скандал, чтобы ей было о чем в газете своей писать! Ну, типа, ты это сделал, чтобы ее выручить!
– А-а-а! – сказал Лысый. И добавил: – Нет, это не я.
Вовка снова развеселился:
– Значит, получается, она тебе машинку ни за что подарила? Она-то как раз отблагодарить тебя хотела!
– Блин, да достал ты меня уже с Авилкиной своей! – разозлился Лысый. – Ну подарила и подарила! Тебе-то какое дело? Может, я ей просто нравлюсь!
Помолчав, Вовка пробормотал:
– Интересно, кто же все-таки художник этот?
– У нас что, в школе придурков мало? – сказал Лысый. И сам себе ответил: – Да полно!
Авилкина ждала понедельника с нетерпением. Ей было очень интересно: успокоится ли на этом Лысый или же отметится новой надписью? Конечно, новое появление надписи на стене прибавило бы интриги происходящему и сделало бы схватку между администрацией школы и неизвестным художником (коим, как считала пока Санька, был Лысый) еще более увлекательной. Но, уже подходя к школьным дверям, Санька вдруг неожиданно подумала: «Ох, как бы его за проделки эти из школы не поперли!» Авилкина поймала себя на мысли, что уже боится за Лысого, как боялась бы за хорошего друга. Хотя, конечно, никаким другом он Саньке не был. А кем был? Авилкина, как ни думала, так и не смогла ответить на этот вопрос.
В дверях школы она неожиданно столкнулась с двумя женщинами-малярами. Санька посторонилась, пропуская их. А потом прошла к школьному гардеробу. Посмотрела наверх. Никакой надписи на стене не было. Зато там снова белело свежее пятно. Санька догадалась, что школьное начальство пригнало на этот раз маляров прямо к открытию школы, чтобы те в случае, если бы надпись снова появилась, тут же бы ее закрасили. «Интересно! – подумала Авилкина про маляров. – Они что, теперь каждое утро здесь будут дежурить?»
На первой же перемене она заглянула к Людмиле.
– Здрасьте, Людмила Игоревна! Скажите, новости какие есть?
– Новости? – Люда весело взглянула на Саньку. – Есть новости, есть! Выяснилось наконец, кто в школе стены портил!
– Да? – Внутри у Саньки все сразу оборвалось. – И кто же это? – стараясь изобразить лицом и голосом равнодушное любопытство, спросила она.
– А вот это, Саня, служебная тайна! – заявила Люда. – Этого я тебе сказать никак не могу!
Поупрашивав Люду еще немного раскрыть все-таки служебную тайну, Санька вышла из канцелярии. Но уговаривала она секретаря только для виду. Ей имя «преступника» было известно и так.