Мечта испанского миллиардера

Рокот приземляющегося вертолета заставил доктора, уже собиравшегося покинуть поместье, задержаться. Прикрывая рукой глаза от солнца, он наблюдал, как из машины, не дожидаясь полной остановки винта, выпрыгнул высокий мужчина и, заметив доктора, сразу устремился к нему с быстротой и грацией, которым, пожалуй, позавидовал бы даже профессиональный атлет. Доктор, например, хоть и не атлет, но позавидовал.

— Как ты, Луис? — из вежливости поинтересовался врач, хотя было очевидно, что медицинская помощь — последнее,

в чем нуждается сейчас этот молодой мужчина. Преодолев за пару прыжков чуть не добрую сотню метров, он даже не запыхался и выглядел, как всегда, подтянутым и бодрым в своем неизменно строгом деловом костюме и шелковом галстуке, а рука, протянутая для приветствия доктору, была сухой и прохладной.

Луис Фелипе Санторо излучал силу и мощь. Никому бы даже в голову не пришло, что когда-то он был весьма слабеньким ребенком, страдавшим целым букетом заболеваний, включая астму. В ту пору доктор частенько занимался здоровьем Луиса. Отчаявшись справиться с ним, родители, в конце концов, сдали сына на воспитание к бабушке. И доктор подозревал, что именно любовь к приключениям, неспособность к компромиссам и самостоятельность мышления мальчика обеспечили ему особое расположение бабушки. Она сама говаривала, что Луис — «единственный из членов этой семейки, кого она переваривает».

А теперь и единственный, кто, вероятнее всего, унаследует все состояние. Состояние, к обладанию которым он, в отличие от остального семейства, совершенно не стремится. Обладая холодным умом и предпринимательской жилкой, Луис заработал первый миллион в двадцать лет и теперь был невероятно богат.

— Не ожидал тебя увидеть, — поделился доктор. — Твоя секретарша сказала, что ты где-то на пути в Нью-Йорк.

— Так и было, — отмахнулся Луис, словно резкая смена курса с Америки на Испанию была обычным делом. — Как бабушка?

Под пристальным взглядом темных глаз трудно было озвучивать горькую правду, и доктор постарался, чтобы рассказ его звучал позитивно. Выслушав отчет, Луис в своей обычной деловой манере подвел итог:

— Значит, со времени нашего с вами последнего разговора состояние слегка улучшилось, но, возможно, полностью она уже не восстановится.

Луис всегда был реалистом. Но сейчас он впервые всерьез задумался над тем, что бабушка его не вечна.

Доктор сочувственно вздохнул:

— Прости, Луис, ничего не могу поделать. Если что, звони.

— До свидания, доктор.

Наблюдая за отъездом врача, мужчина размышлял, какая пустота останется после смерти бабушки, и тут услышал, как его кто-то окликнул. Оглянувшись, он увидел управляющего Рамона.

Рамон заступил на свою должность пять лет назад, сменив прежнего управляющего. За это время они с Луисом произвели множество преобразований в поместье и даже спасли его от разорения, не без вложений со стороны Луиса, что, правда, оставалось тайной для всех, кроме Рамона. В конце концов, между мужчинами установились не только деловые, но и по- настоящему дружеские отношения.

— Ваш приезд — большая неожиданность, — произнес Рамон.

— Для меня тоже, Рамон, — признал Луис, распуская галстук и расстегивая воротник рубашки.

— Вы из-за бабушки?

Луис лишь кивнул, и управляющий, похлопав его дружески по плечу, осторожно осведомился:

— Не очень удобно спрашивать, но все же продолжать ли приготовления к празднованию дня рождения на следующей неделе?

— Продолжать, — уверенно ответил молодой Санторо и резко сменил тему: — Что еще у нас стряслось?

— Да есть кое-что…

— Дай мне час, я навещу бабушку, приму душ, а потом разберемся, ладно?

— Боюсь, дело из разряда неотложных.

— Насколько неотложных?

— Сами посудите: женщина, причем хорошенькая, настойчиво добивается немедленной встречи с вами.

— Женщина?

— Хорошенькая женщина.

— Я думал, у нас водопровод прорвало или какие-нибудь проблемы с первым отжимом оливок. А тут — женщина. Да-да, прости, забыл: хорошенькая женщина. Хотя, Рамон, честное слово, мне жаль, если ты думаешь, что для меня это имеет хоть какое-то значение. А имя у нее есть, у этой хорошенькой женщины?

— Некая мисс Нелл Фрост. Англичанка, надо полагать.

Луис пожал плечами, показывая, что имя это ему ни о чем не говорит.

— Впервые слышу.

— Жаль. А я-то надеялся, это ваш подарок донье Елене на день рождения. Появление новой миссис Санторо очень бы порадовало вашу бабушку.

Когда Луис никак не отреагировал на замечание управляющего, тот осведомился:

— Так что мне с ней делать?

— Скажи, что я сейчас занят. Пусть запишется на прием через секретаря.

— Не выйдет. Я уже пробовал. Думаю, вам лучше поговорить с ней.

Санторо удивленно изогнул бровь и затем со вздохом поинтересовался:

— Где она?

— На южной лужайке, уже час сидит, а там ведь довольно жарко.

И это еще было мягко сказано, в тени воздух прогрелся до тридцати с лишним градусов, а на солнце царило настоящее пекло.

— И почему же она там сидит?

— Видимо, в знак протеста.

— Против чего?

Управляющий пожал плечами и задорно улыбнулся:

— Наверное, это как-то связано с вами.

Солнце палило нещадно, голову напекло, и в висках пульсировала неприятная боль, предвещающая серьезный приступ мигрени. Нелл провела рукой по лбу, утирая пот. Лицо горело. Сколько времени она уже здесь сидит? С того момента, как она утром получила письмо от племянницы, прошла, казалось, вечность. Девушка потеряла счет времени, мысли путались, и сосредоточиться никак не удавалось.

«Когда я уселась тут прямо на газоне и потребовала встречи с Санторо, неизвестно, кто удивился больше — этот мужчина с доброй улыбкой или я сама. Он, конечно, очень милый, жаль ставить его в неловкое положение. Но не все же время я должна подстраиваться под интересы других, и так всю свою сознательную жизнь только этим и занимаюсь. Пора, наконец, и самой проявить настойчивость и упрямство».