Мечтатель
Шрифт:
— Где этот колдун? Где?!
— Кажется, — дрожащий голос стражника, забравшегося на крышу, — он… улетел.
Толпа (а называть это отрядом уже вряд ли стоило) забормотала и взволновалась. Причём среди повторяющегося с разными интонациями «улетел?» всё чаще стало звучать опасливое и потрясённое «вознёсся!».
— Тишина! — рявкнул палатин. — Идиоты замороченные! Ищите его, ищите, пока он не успел далеко уйти после магического истощения! Десять золотых тому, кто первым отыщет след. Двадцать — тому, кто поймает этого… самозванца. Сотник, командуйте!
— Живо, живо! — сипло взревел командир
Мирг сильно сомневался, что Иан-па действительно «вознёсся», как продолжали шептаться тут и там. Но зато почти не сомневался, что никаких следов стража не отыщет. На месте чужака он бы просто остался сидеть на крыше башни, восстановив своё заклятие невидимости… впрочем, лично проверять эту догадку Охотник не собирался.
Портить такое красивое представление? Ну уж нет!
Глава 6: Желания и возможности
Операция «Шок и трепет» прошла по основному сценарию. Почти без ответвлений.
Многое оставалось за пределами поля расчётов. Например, я не мог прочитать мысли Сульхасия с Астанием и, как следствие, понятия не имел о содержании их посланий. Тем более я не мог знать, к каким партиям внутри Ордена они принадлежат и кому они адресовали свои призывы об укрощении дикого мага (то есть меня). То есть предполагать, что Сульхасий связан с «монашеской» партией, а Астаний — с такими же тайными омеритами я мог, притом с высокой мерой достоверности. Но предположения — одно, а реальность — другое. (К примеру, Астаний вполне мог апеллировать напрямую к начальству… не то, чтобы это меняло что-то принципиальное, но мог? Ещё как!) Также я не мог заранее знать, какими силами меня будут ловить, понятия не имел об уровне компетенции командиров щитовиков…
Даже о том, удастся ли мне избежать негативного влияния антимагии при прямом столкновении с большим числом орденцев, я не мог знать наверняка!
Вообще я слишком многое поставил на эффективность двух приёмов: магорадара с левитацией. При наихудшем сценарии (компетентное руководство, подавляющее качественное и численное превосходство условного противника, наличие у щитовиков мер разрушительного воздействия на магические способности, работающего на средних и больших дистанциях) у меня оставалась возможность оценить потенциал оппонентов с условно-безопасного расстояния и быстро отступить, не вступая в прямое столкновение с противником.
Но я составил план, опираясь на ряд положений с истинностью около единицы. Я учёл, что Астаний с Сульхасием не могли послать полноценные отчёты — только краткие и неполные по определению тревожные послания. На сихратов, как и на обычных почтовых голубей, нельзя навьючить многостраничную тетрадь, только маленькие записки… а средства компактной записи данных, типа микроплёнки, здесь неизвестны. Из всего этого следовало, что моя способность использовать «стихию» света окажется для адресатов посланий сюрпризом. Скорее всего. Также я учёл, что сильные независимые маги «всплывают» не особо часто, или, точнее, редко. А уж о независимых мастерах либо равных им по силе и речи нет: публика такого ранга учтена вся, тут уж даже на недоразвитую «средневековую» бюрократию положиться можно. Значит, попытки взять меня качеством маловероятны, скорее, будет ставка на количество…
Конечно, имелись варианты. Например, разбираться с ситуацией вместо толпы щитовиков мог явиться кто-то из прикормленных мастеров магии. А то и вообще грандмастер (хотя это уже сомнительно, но шанс был, был). Вместо прямой атаки могла последовать попытка переговоров с какой-нибудь пакостью, вроде распыляемого в самый неподходящий момент яда. Или банальная атака щитовика-смертника, которая могла пройти просто от неожиданности. Да, много всякого можно было придумать, если не особо сдерживать бритву Оккама.
Но я принял как наиболее вероятный именно такой расклад, какой получился в реальности. Сделал ставку на прятки — для эффекта неожиданности — а затем ослепление с ошеломлением. На раскол в сплочённых рядах, не позволяющий прибегнуть к взаимоусилению в полной мере.
И моя ставка взяла джек-пот.
Печально.
Почему я не радуюсь? Да именно потому, что всё удалось! Дело тут даже не в том, что победы, в отличие от поражений, расслабляют. Какой-нибудь мастер феодальной интриги а-ля дон Рэба меня, скорее всего, «сделает», но пока я помню о существовании противников такого класса и не задираю нос сверх меры, шансы у меня есть. Проблема в том, что мне удалось качественно просчитать реакции палатина — и дальнейшие его шаги, если следовать тем же расчётам, радости мне не доставят. Если командор Ордена поддержит его линию, а руководство гильдии Охотников решит, что прикрывать меня слишком рискованно, я окажусь в… гхм… прямой кишке очень жирного негра. И, как следствие, легализоваться на человеческих землях мне не удастся.
То есть убить-то не убьют и поймать не поймают, но ускоренно мотать в горы к хальфинам или в джунгли к эльфам радости мало. На полном серьёзе строить из себя Тёмного с большой буквы Т, подтверждая статус «врага небес и всех добрых людей»? Ещё того хуже. К тому же я этого не потяну. Не в ближайшее время. Чтобы играть на равных против целого мира (или хотя бы одной только его человеческой части), надо быть отнюдь не юным падаваном, а Лордом Ситхов. Как минимум. Но лучше, конечно, мятежным Валаром. Или обладателем Единого кольца. Или полноценным архимагом с прокачанным скиллом той самой феодальной интриги, на безрыбье. Это если не учитывать, что сама формула «я против мира» мне не нравится.
Только у Цоя оно звучит романтично: «Я чувствую, закрывая глаза: весь мир идёт на меня войной», — апофеоз подросткового бунта, яд и пепел! Только я-то давно не подросток, а типичным подростком, пожалуй, вовсе никогда не был. Столкнуться с реальностью, стоящей за подобной войной — да притом без поэтических метафор, всерьёз… что означает — лично или посредством своих приказов убивать сотни и тысячи, чтобы страхом, надеждой и пылающими словами менять реальность для миллионов…
Страшно.
И тем страшнее, что противостояния мне не избежать. Можно лишь оттянуть его, как в максиме Макиавелли. Само моё присутствие здесь и сейчас — уже фактор перемен! Что для большинства, консервативного по определению, превращает меня в того самого врага небес.
Ладно. К чертям всё это. «Делай, что должен, и будь что будет», — римские стоики были мудрыми людьми. Всё, что мне остаётся сейчас — попытки пристроиться в гильдии с постоянной учёбой всему, чему только можно научиться у Охотников. А дальше — по обстоятельствам.