Мечтательница
Шрифт:
– Это будет нелегко.
Селин вытерла взмокшие ладони о юбку, тяжело вздохнула и согласно кивнула.
– Да, это будет непростая встреча. Боюсь, Корд будет потрясен, и очень рассердится. Может, лучше будет, если я сначала поговорю с ним.
– Нет, пока рано. Мне необходимо привести в порядок кое-какие дела. Я свяжусь с вами через Бобо в случае необходимости. До тех пор, пожалуйста, сохраните мою тайну.
Корд хотел, чтобы между ними больше не было никаких секретов и, если не считать смерти Жана Перо, она обо всем ему рассказала. Теперь Огюст Моро
– Я не могу лгать ему.
– Вы и не должны лгать, просто ничего пока не говорите.
– Разве это не то же самое, что ложь?
– Пожалуйста, Селин. Храните мою тайну еще три дня.
На лице Огюста Моро появилась улыбка, которая, без сомнения, разбила не одно женское сердце на многочисленных островах. Точно такой же была бы улыбка Корда, позволь он себе такую роскошь. Селин не смогла отказать Огюсту.
– Ну ладно, три дня.
Он взял ее руку и поцеловал, потом кивнул и покинул сад. Она смотрела, как он удаляется по тропе и исчезает за деревьями.
Надеясь добраться до дома до начала ливня, Селин повернула на одну из недавно расчищенных тропинок. Внезапно откуда ни возьмись появилась Ганни. Рабыня сломя голову неслась навстречу хозяйке. Селин испугалась, не увидела ли служанка Огюста Моро, но в этот момент поняла, что в руках Ганни держит сюртук Кордеро.
– Мисса, идите домой!
– В чем дело? Что случилось?
Рабыня дрожала. С широко открытыми глазами она протянула Селин сюртук. Девушка взглянула на белую ткань подкладки: по ней расплылось широкое кроваво-красное пятно.
– Где Кордеро? С ним что-то случилось? Ганни судорожно сглотнула и указала на тропинку за спиной Селин.
– Он пошел проверить новое поле. Его ранили. Кровь так и хлещет. Бобо… говорит… вам лучше идти туда!
Селин схватила сюртук, не обращая внимания на то, что испачкала кровью платье. С Кордом случилось несчастье, он тяжело или – если судить по количеству крови на сюртуке – смертельно ранен. Нельзя терять ни секунды.
Она бросилась по тропинке вслед за Ганни, споткнулась о корень и упала, но тут же вскочила и побежала дальше.
Ганни вела ее в глубь тропического леса. – В темных зарослях, куда не проникал ни один лучик света, Селин видела только белую блузку служанки, бегущей между деревьями, Селин вытянула вперед руки, стараясь защититься от лиан и хлещущих ветвей. Земля, мокрая от дождей, превратившись в густую, скользкую грязь, налипала на туфли Селин, мешая идти.
– Ганни! – закричала Селин, испугавшись, что потеряет служанку из вида в густых зарослях. – Мне кажется, мы не туда бежим. Я не вижу даже намека на тростниковое поле.
Как жаль, что она почти не слушала Корда, когда он рассказывал где расчищают новые поля под тростник. Теперь Селин пыталась припомнить хотя бы что-нибудь, что помогло бы разыскать его. Тропинка сузилась и пошла по настоящему болоту. Селин начала сомневаться, может ли Ганни вообще найти дорогу.
Зеленые обезьяны легко прыгали с ветки на ветку, словно издеваясь над Селин. Струйки пота бежали по ее перепачканному
– Ганни! Подожди!
Рабыня исчезла из виду. Селин, испуганная и ничего не понимающая, продолжала бежать вперед, ей казалось, что сердце вот-вот вырвется из груди. Низко нагнув голову и не видя ничего, кроме мелькающих носков собственных туфель, Селин думала только об одном: как найти Корда.
Внезапно подняв голову, она вскрикнула от неожиданности и остановилась, едва не налетев на старика-колдуна. Он стоял перед высоким деревом, и в его глазах сверкал огонь победы.
Она попала в старательно расставленную ловушку.
Сюртук Корда стал невероятно тяжелым от грязи, дождя и крови. Сколько крови! Селин прижала сюртук к груди.
– Где мой муж? Вы убили его? Или вам нужна только я?
Селин сделала шаг назад, готовая убежать, но обнаружила, что путь к отступлению отрезан Ганни и молодым рабом, которого Селин не знала. На плече юноши болталась длинная веревка, Ганни смотрела на хозяйку широко раскрытыми от ужаса глазами. Взгляд рабыни переходил с Селин на колдуна и обратно, она никак не могла перевести дыхание.
Селин повернулась, не желая выпускать из виду старика. Колдун поднял свою костяную трещотку, тряся ею над головой, и швырнул в девушку ком грязи. Селин не могла понять ни слова из того, что он говорил – его бормотание больше всего походило на какое-то заклинание.
Ганни и молодой раб подошли к Селин сзади и схватили ее за руки. Голос колдуна окреп, монотонное пение сменилось сердитыми, неистовыми криками. Селин поняла, что он призывает темные силы, просит своих богов наслать на нее проклятие, лишить ее волшебной силы. Уничтожить ее.
Селин сопротивлялась, но безрезультатно. Злоумышленники вырвали из рук девушки сюртук Корда и швырнули его в грязь. У нее отобрали даже то малое, может быть, единственное, что осталось от него, с горечью подумала девушка. По знаку колдуна его сообщники повели ее в глубь болота. Старик, завывая, следовал за ними по пятам. Треск колотушки раздавался по всему болоту, и обезьяны подняли невообразимый гвалт.
Дождь становился все сильнее, превращаясь в настоящий ливень. Невыносимая жара мгновенно спала, и Селин почувствовала, что начинает мерзнуть. Волосы и одежда намокли и облепили тело, не только туфли, но и ноги по щиколотку были в грязи. Девушка остановилась, изо всех сил зовя Корда, не желая даже думать, что находится слишком далеко от дома или какого-нибудь поля и никто не может ее услышать. Они достигли глубокой лощины, на дне которой земля превратилась в вязкую трясину. Селин поскользнулась и едва не упала. Юноша-раб подхватил ее и помог удержаться на ногах. Она заглянула ему в глаза, но, в отличие от Ганни, он не отвел взгляд, а посмотрел на нее зло и даже с вызовом.