Мечты «сбываются…»
Шрифт:
Дамочка остановилась на пару секунд, задумалась, видать, потом сменила траекторию и двинула вперёд. Парень в голубой, замурзанной рубашке, оторвался от еды самым последним. Не, его я точно не знаю, залётный, видимо. Шёл, подволакивая левую ногу: штанина вся в крови, огромная дыра зияла на бедре с наружной стороны. Видна кость и оборванные мышцы. Кто-то хорошо им отобедал при жизни.
Дамочка дошла почти до забора. Я выстрелил не спеша, без паники, но промахнулся, попал с третьего раза. Пока с ней разбирался, мальчишка уже поднялся. Перевёл ствол на него.
Сердце сжало тисками, к горлу подкатил комок. Подпустил его поближе, прицелился тщательно, как только мог.
– Прости парень…
Попал сразу; пуля оставила небольшое круглое отверстие в его лбу. Тут же выстрелил в “залётного”. Попал в ухо, отстрелив его напрочь. Тот дошёл до забора, упёрся в него.
– Уррр! – потянул окровавленные руки.
– Ух ты! Не брат ли ты желудку моему?!
Выстрелил ему прямо в лоб. Обгрызенный мужик дёрнулся и кулём завалился на сторону площадки, будто его выключили.
Огляделся, никого больше не вижу. Тихо. Прошёлся глазами по окнам.
Кое-где видны люди, припали к окнам, стоят, смотрят на трупы. Нет, скорее всего, это уже не люди. Пригляделся внимательней, вдруг кто выжил? Свежак если – как определить?
Помахал рукой. Больше ничего путного в голову не пришло. Реакции у смотрящих ноль. Все стоят, так же тупо пялятся через стёкла, царапая их, некоторые оставляли там кровавые разводы.
Хорошо, что окна закрыты, практически у всех кондиционеры, иначе ждал бы меня дождь из зомби.
Подхватил сумку, двинул к несчастным рейдерам.
– Мда, мужики, досталось вам. Вы уж простите, но похоронить не смогу. Надеюсь, не обидитесь.
Вид разодранной плоти абсолютно не пугал. За время практики я много чего насмотрелся, поэтому, не смущаясь, принялся обыскивать останки, попутно вертя головой – вдруг жаждущий заражённый явится на шум.
Собрал всё оружие, нашёл фляги, по две у каждого. Подозрения, гложущие сознание, усилились, и я полез проверять всё, что вспомнил: ладанки или медальоны на шее, воротники, пояса, ботинки, подкладки курток, и не зря ведь. Нашёл тёплые виноградины, хоть и перемазался весь в крови. Сунул всё в карман. Теперь я не сомневался, что на затылке у мутанта обнаружу споровой мешок со споранами или даже горохом.
Стою с ножом, разглядывая зверушку. Всё выглядит так, как в книге и описывали: на затылке выпуклость, прикрытая пластиной, похожа на дольки не то чеснока, не то мандарина, только цвета серо-болотного. Шкура громадины грубая, серая, местами зеленоватая, с мелкими трещинками, шершавая. Ороговелые пластины на уязвимых местах, из пяток торчат кости. Кажется, это топтун.
Вскрыл споровой мешок, сунул руку, нащупал что-то, вытянул на свет темно-серую массу, похожую на клубок паутины.
– Ладно, потом разберусь.
Сунул в карман. Огляделся.
– Всё, домой! Скорей домой! Там буду переживать, нервничать и разбираться, а тут некогда, опасно.
Подхватил сумку, брякнувшую железом. Выругался сам на себя за неосторожность и двинул к подъезду. До квартиры добрался без приключений, заскочил внутрь, заперся. Опершись спиной о дверь, медленно сполз на пол, уселся, вытянул расслабленно ноги.
Всё, сил нет даже дышать…
В коридоре стоит полумрак. Внушительные ботинки слегка бликуют железными носками. Ноги в пластиковой защите, руки в перчатках с пластиковыми нашлёпками мелко и хаотично подрагивают. В правой пистолет, кажется такой здоровый, из-за глушителя. На локте лежит сползший ремень от сумки, которая покоится тут же, под боком, больно подпирая чем-то в ребра.
– Вот тебе и веник, вот те и баян… – вспомнилась старая бабушкина поговорка.
Протяжно вздохнул, поднимаясь на ноги.
– Ну, что, Виктор Анатольевич, пойдём разбирать трофеи.
Сумку в зал затянул чуть ли не волоком, сил не было совершенно. Голова болела ужасно. Пока бегал по улице, внимания не обращал, были другие приоритеты – адреналин помог, теперь же всё вернулось с удвоенной силой.
Первым делом достал трофейные фляги. Открыл первую, понюхал: вода. Вторую нюхнул, и глаза собрались в кучу.
– Ну и запах, кошмар! И это – пить? – при одной только мысли об этом на теле передёрнуло все мышцы.
– Ладно, рискнём. Хуже, надеюсь, не будет. Ну, чудо, свершись! – и приложился к вонючему пойлу, сделав три хороших глотка, как учили в книге. Выдохнул.
– Оойёёё! – заморгал глазами, схватившись за губы.
– Ну и гадость! Точно, на носках настойка. На очень несвежих, недельной давности. Фу!
Откинулся на спинку кресла, расслабился, прислушался к своему состоянию.
Пока без изменений…
Не знаю, сколько так просидел, может две минуты, может пять, или все десять, но головная боль ушла, тошнить перестало, пожар в кишечнике погас, руки дрожат, но совсем не так, как раньше, а лишь слегка.
– Вот тебе и настоечка на носках…
С уважением посмотрел на флягу. Стараясь не нюхать, сделал ещё три глотка, крякнул, занюхал рукавом. Кожаная куртка пахнет намного приятнее. В оставшихся двух флягах также оказались вода и настойка, которая пахла немного полегче, или я уже просто начал привыкать к этому амре.
Содержимое карманов вывернул на стол. Шматок грязной паутины, оранжевая коробочка от военной аптечки, серебряный портсигар, чёрный кожаный мешочек на шнурке и россыпь круглых и продолговатых бусин.
Открыл коробочки. Общей добычи оказалось почти три десятка серо-зелёных фасолин и двенадцать бело-жёлтых горошин, похожих на спрессованный сахар.
Потыкал их, покатал между пальцами, понюхал.
Жёсткие, пахнут кислятиной с примесью непонятно чего. Две чёрные, одна розовая жемчужины и две почти одинаковых фотографии девочек, лет двенадцати. Улыбающихся, с огромными, зелёными глазищами, только одна рыженькая, а другая – с волосами цвета шоколада.