Мечты серой мыши
Шрифт:
Мы припарковали наш «Фиат» у маленькой гостиницы на Via Marsala, прямо напротив вокзала Termini. Портье любезно предложил нам два номера, а дальше произошло невероятное: когда мы вышли за чемоданами к машине, Илья глянул на почерневшее небо, широко улыбнулся и весело предложил:
— Да ну их к чертям — номера эти! Едем по ночному Риму. Красота необыкновенная!
— Но как же… — засомневался Свиридов, — с дороги ведь. Нужно душ принять, выспаться.
— Смотрите, второй раз не предложу, — нахмурился мой галантный гид. — Или вас уже ничего не
Он нарочито надавил на «уже». И Николаю Павловичу, видимо, расхотелось упрямиться. Его губы вдруг тоже расплылись в улыбке, в глазах блеснула молодецкая искра, он подхватил меня под руку и потащил в машину со словами:
— Да что нам, в самом деле, не пятьдесят же лет! Вперед, друзья, вперед!
Илья не обманул, ночной Рим предстал перед нами настоящим франтом, приготовившимся покорять сердца падких на привлекательный фасад пастушек. Древние здания с вечерним неоновым макияжем казались сказочными дворцами, голубые колонны устремлялись в черное небо, фонтаны наполнились желто-зеленой волшебной водой, обещающей исцелить путников от физических и душевных недугов.
— Значит, так, — я села на парапет фонтана Треви, — если одну монетку кидаешь, то это на удачу, две — для финансового благополучия, три — чтобы выйти замуж.
Вокруг гудела жизнь ночного города. Туристы наполняли огромную чашу бассейна белыми монетками.
— А четыре? — озадачился Свиридов и присел рядом со мной.
— Эй, кидайте сразу шесть, не ошибетесь, — Илья наблюдал за нами, стоя на ступеньках.
— А вы? Вы не хотите кинуть хотя бы одну монетку? — Николай Павлович ему подмигнул. — Или строите из себя крутого? Не верите в приметы? Ну-ну… — он усмехнулся, всем своим видом показывая, что негоже потешаться над чистой верой человека в чудо, стоя у знаменитого на всю Европу фонтана.
— Между прочим, есть еще одна примета, — мой кавалер сунул руку в карман брюк. — Если искупаться в этой целительной воде, то помолодеешь на несколько десятков лет.
— Слава богу, мне это пока не нужно, — я порывисто вздохнула, ожидая как минимум заверения, что это так.
— Синьорина, вы так прекрасны!
Я подняла глаза. Мне протягивал розу симпатичный негр (ну, если по-европейски, то афроамериканец, а то они обижаются). Он был так мил, что я смутилась.
— Богиня, — он перешел на заговорщицкий шепот и подмигнул Свиридову, как будто тот принимал какое-либо участие в моем появлении на грешной земле.
— Ну вот и я к тому, что мне незачем купаться в фонтане, — я посмотрела на Илью, ожидая поддержки. Но наглец лишь усмехнулся.
— Что вы! — округлил глаза черный парень. — Это запрещено! Было только несколько случаев: самые памятные — это купание русской княгини, потом Аниты Экбер и в позапрошлом году каких-то русских. Дам не арестовали, а вот тех русских… Они были еще и пьяные…
— Н-да… — наконец подал голос Илья. — В римском обезьяннике так же противно, как и в московском. А когда на тебе мокрые джинсы…
— Только не говори,
— Все! — он замахал на нас руками, предполагая долгие нотации. — Нельзя же так, — сокрушенно изрек Свиридов, который как представитель закона просто не мог не возмутиться.
— Синьорина, это вам! — Чернокожий парень оставил розу в моих пальцах.
Она была огромной, с бордовыми бархатными лепестками и длинным стеблем без шипов.
— Вы еще прекрасней, — он подмигнул мне.
Перевел взгляд на Свиридова, затем покосился на Илью. Определив верный вектор отношений, он шагнул назад и, нагнувшись к моему любимому, промурлыкал:
— Десять тысяч лир.
Я знала этот трюк и расхохоталась. Однажды у этого фонтана мне самой пришлось расплачиваться за цветы, потому что кавалеров рядом со мной не было. А сейчас мне стало вдруг очень хорошо.
Илья отдал ему деньги, прыгнул к парапету и, опустившись передо мной на колени, взял за руки:
— Мне нравится, когда тебе весело.
— Я люблю тебя… — я замерла, испугавшись собственного признания. Просто оно слетело с губ, я и не собиралась этого произносить. Мне стало холодно.
Илья медленно поднес мои руки к губам. В его глазах искрилась ярко-зеленая вода фонтана.
— У вас не будет лишней монетки? — совсем некстати проскрипел Свиридов.
Мы оба сморщились, как по команде. До чего же нам хотелось остаться наедине!
Я нагнулась к Илье и прошептала:
— Давай сбежим.
— Ну-у, как это нехорошо! — Я так и не поняла, шутил он или был серьезен.
Потом мы отправились на площадь Испании, сошли по известной лестнице, на которой каждый год устраивают дефиле самые модные дома Европы, а в остальное время толпы туристов пытаются повторить подвиг манекенщиц, спустившись так, чтобы это было красиво. Мне это сделать не удалось. Я поскользнулась и, если бы не мощные руки моего галантного принца, совершила бы кульбит, абсолютно лишенный грациозности.
Мне было хорошо до головокружения. Рим пьянил меня больше, чем всегда. Не знаю, может быть, дело было вовсе не в городе. Я подумала тогда, что, окажись я в деревне Стулпыково, то с такой же легкостью парила бы в лучах блаженства, только бы Илья был рядом. И пускай впереди у меня трудное испытание, плевать… Этой ночью я абсолютно счастлива. Я чувствовала себя любимой. Я любила сама, и для меня это разделенное чувство было внове.
Я присела у фонтана Баркачча, что в переводе означает «Лодочка», опустила руки в прохладную воду и закрыла глаза. Мир превратился в мерное журчание.
— Тсс, — моих губ коснулся край бокала. — Не вынимай рук.
Илья обнял меня и напоил холодным белым вином.
— Где ты его взял?
— Нужно уметь договариваться с продавцами, — усмехнулся он и выпил свой бокал.
— А сюда нужно кидать монетку? — поинтересовался Свиридов.
— В общем, попробуйте, — Илья пожал плечами. — Это не запрещено.