Мечты серой мыши
Шрифт:
— И что дальше? — я хмыкнула.
— Нужно поскорее с него сойти.
— Стоило ли вообще сюда забираться…
— Поверьте мне, стоило.
Спорить было бессмысленно. Какая разница, стоило или нет сюда стремиться, раз уж мы здесь.
Я прижалась щекой к шуршащему мешку и попыталась поразмыслить, что же мне делать дальше. Положение мое было не из приятных: если я не отдам дискету ребятам в коричневых пиджаках, меня убьют. Определенно. Если я отдам им эту чертову дискету — меня скорее всего тоже убьют. А какой им резон оставлять мне жизнь, когда гораздо спокойнее жить, сознавая, что нет свидетелей существования Ордена Хранителей? Ежу понятно — никакого.
Если бы на дискете была информация, связанная с тайнами, которые хранит Орден, я могла бы послать ее в ФСБ, ЦРУ и газету «Дейли ньюс» с требованием защиты. Но какой дурак будет записывать на дискету, из чего сделан ковер-самолет или что там еще они бдительно охраняют от человечества? Попробовать разгадать самой, что на дискете? А если это поможет мне уничтожить Орден?
Или лучше всего пойти в эту самую «Дейли ньюс», по пути заглянув на CNN, ВВС и еще с десяток телекомпаний, включая ОРТ, и представив доказательства в виде дискеты? Рассказать о существовании древних тайн? В этом случае «коричневым пиджакам» некогда будет гоняться за мной, потому что им придется сконцентрировать все свои усилия, скрываясь от вездесущих журналистов. Уж поверьте мне.
Я однажды стала свидетелем аварии на проспекте Мира. Там «мерс» какого-то высокопоставленного чиновника врезался в «пятерку» простой, но не совсем трезвой гражданки. Так чего мне стоило смотаться от мужика с камерой, вы бы знали. Я и не подозревала, что операторов на факультете ВГИКа в первую очередь учат бегу на марафонские дистанции. Если я привлеку журналистов, «коричневым» явно не поздоровится. Думала ли я о пользе или вреде для человечества, коему в руки попадет древняя рухлядь, спросите вы? С грустью признаюсь, что, лежа в кузове грузовика, я плевала на человечество. Я даже в голову не брала, что произойдет в мире, когда ученые начнут ковыряться в машине времени и плавить в высоких температурах философский камень. Я даже не подумала над тем, что непременно найдется умник, который пролезет в прошлое или продаст налево шапку-невидимку, в общем, натворит дел. Словом, в ту минуту я решила донести информацию до общественности и рассказать об этом самом Ордене. Ну их к лешему. Пускай побудут в роли преследуемых, тогда поймут, что негоже гоняться за слабой девушкой по всей Италии.
— У нас проблемы! — нервно выкрикнул следователь.
Я вздрогнула и оглянулась. Сзади к грузовику стремительно приближался джип «коричневых». Он шел на нас так уверенно, словно они знали, что мы в кузове именно этого грузовика. Я вжалась в мешок, жалея, что не сделана из того же синтетического материала.
То, что преследователи раскрыли нашу тайну, стало понятно после того, как одна из дверей летящего на нас джипа распахнулась и оттуда показалась фигура в омерзительном коричневом пиджаке. Человек не скрывал своего намерения перескочить с джипа в кузов.
— Боже! — пискнула я, понимая, что вряд ли успею добраться до средств массовой информации раньше, чем меня пристрелят.
— Черт! — гаркнул следователь.
Похоже, мы разошлись с ним в религиозных пристрастиях.
Он вскочил на ноги и кинулся к той части грузовика, которая была теперь наиболее близка к преследователям. Зачем он это сделал, я сообразила лишь минуту спустя, когда задний борт кузова отвалился назад, а на дорогу полетели мешки с неизвестным хрустящим содержимым. Джип суетливо завилял, на полном ходу
— Ату их! — взревела я, с энтузиазмом толкая мешки на дорогу. — Так вам!
Мужик в коричневом снова скрылся в машине. Однако мешки не остановили погоню. Джип слегка поотстал, но упрямо маячил у нас на хвосте.
— Подпустим его поближе, — Свиридов схватил меня за руку, предотвращая падение очередного мешка.
Я вытерла лицо ладонями и уставилась на него в полном непонимании:
— На фига!
Он не удостоил меня ответом, только придал лицу задумчиво философское выражение. Так всегда бывает с мужиками перед тем, как они сотворят очередную глупость. На сей раз его глупость могла стоить мне жизни. Я не желала с этим мириться.
— Да идите вы! — Я схватила мешок, но он с такой силой толкнул меня, что я отлетела в глубь кузова на добрых три метра.
Странно, но именно в этот момент я поняла последнюю фразу Ильи: «Будь осторожна!» Стараясь не выдавать своих опасений, я осторожно покосилась на своего спутника. Следователи не толкают женщин так грубо. Во всяком случае, ни в одном детективном романе о таком не написано. Следователи призваны защищать мирное население. А я — как раз единица этого мирного населения. Однако он меня толкнул, причем недвусмысленно грубо, не думая о том, насколько сильно может унизить меня эта выходка. Думаете, я сошла с ума, если задумалась о таком пустяке? А вот и нет. Представьте себя на моем месте, когда приходится доверять не только свое будущее, но и настоящее человеку, которого совершенно не знаешь и который пихает тебя в грудь пятерней, чтобы ты не путалась у него под ногами. Ничего себе пустяк. Сейчас показал свою силу, отпихнул, а завтра начнет истязать, только бы я открыла ему, где находится дискета? Ведь она ему нужна. Как пить дать нужна, иначе он не потащился бы выручать меня из подземелья.
Тем временем джип нагнал нас. Он был уже в двух метрах, а Свиридов, как зачарованный, не сводил с него глаз, не двигаясь с места. Дверь машины снова распахнулась, и оттуда высунулась отвратительная голова.
— Да чего же вы хотите добиться! — заорала я.
И тут следователь ожил. Он схватил мешок и швырнул его прямо на лобовое стекло джипа. Мешок с треском лопнул, и по черной глади капота рассыпались желтые кукурузные хлопья. Автомобиль дернулся в сторону, едва не врезавшись в какой-то неосторожно поравнявшийся с ним автобус.
Мужик с криком вывалился из джипа и покатился вниз по обочине дороги. Я схватила мешок, размахнулась, чтобы добить преследователя…
— Амалия!
Я замерла, согнувшись под тяжестью своего метательного снаряда. Или я схожу с ума от страха, или слышу голос матери. Третьего не дано. Я бросила мешок на дорогу и огляделась. Судя по превратившемуся в соляной столб Свиридову, я поняла, что голос моей матери слышала не только я, но и он. Да и вся округа, пожалуй, тоже. Она кричала очень громко, причем рядом:
— Амалия, ты что, с ума сошла! Что ты делаешь в этом грузовике? Что за человек рядом с тобой? Почему ты кидаешь продукты на дорогу?! Господи, не могла бы ты пересесть к нам, чтобы я с тобой поговорила?! Амалия, не смей делать вид, будто меня не существует!
Я посмотрела вправо, откуда доносился дикий ор моей дражайшей мамы.
Говорят, чудес не бывает так же, как не бывает случайных встреч. Но скажите тогда, что делала моя мамаша в том самом автобусе, в который едва не врезался джип? Почему ее голова торчала в открытом окне и оглашала все окрестности непревзойденным по силе криком?