Мечты серой мыши
Шрифт:
Он мягко мне улыбнулся:
— Не делай этого.
— Бог есть? Ты знаешь.
— У нас нет религии.
— Но чьи же тайны хранит Храм?
— Не делай этого. Ты будешь жалеть. Но тогда уже действительно ничего нельзя будет исправить.
— Я попаду в ад?
— Я ничего не могу тебе сказать, — он откинулся на спинку стула. — Об этом могут знать только Посвященные. Я же говорю тебе, что выстрел в собственную голову — это действительно та ошибка, которую нельзя исправить.
Я ткнула себя в висок глушителем.
— Ты правда любишь меня?
— Я любил свою Амалию. Запутавшуюся девушку, за которой гонялись сотни недоброжелателей. Я не могу любить тебя.
— Это
— Это твоя жизнь.
Я услышала, как пистолет плюнул выстрелом. А потом мир разлетелся на осколки.
— Эй-эй-эй! — неожиданно обозначился менеджер, о котором все забыли.
— Ну вот, — грустно прошептала я, глядя на черную дыру в потухшем мониторе. — Теперь к моим преступлениям еще причислилась и сознательная порча частного имущества. Во всяком случае, ночлег мне теперь обеспечен. А там, может быть, и бесплатный переезд на родину. В карманах-то у меня теперь только мечты о богатстве.
Позади послышался шум, издаваемый не менее чем десятком ног. Я оглянулась. В дверь ворвались ребята в коричневых пиджаках. Увидев Умберто, они застыли как вкопанные и мгновенно потупили взоры.
— Ну, началось. Зачем ты меня остановил, если знал, что за порогом толпятся парни, от всей души желающие меня прикончить? Похоже, именно это они сейчас и замышляют.
Умберто аккуратно вытащил пистолет из моих пальцев.
— Они тебя не тронут.
Он поднялся и жестом заставил заткнуться верещавшего в углу менеджера, который забыл о своем детективе и всю энергию переключил на обещание сообщить в полицию о моей выходке. Когда он заткнулся, в зале воцарилась академическая тишина. Я глянула на Умберто снизу вверх. Он показался мне чертовски внушительным и таким потрясающе красивым, что на глазах моих выступили слезы, а горло свело судорогой.
— Перед Храмом я говорю, — со странной повелительной интонацией вещал он, и его взгляд устремился на меня. — От зачатия до рождения проходит девять месяцев. Тебя зачали заново, и какой ты родишься в положенный срок, теперь зависит только от тебя. Если по прошествии положенного срока ты родишь на свет свое повторение, Храм будет вправе уничтожить тебя, как зло. До сей поры все твои проступки и преступления я буду считать своими и страдать за них, как человек, зачавший тебя и несущий за тебя ответственность.
Он окинул суровым взглядом храмовников, потом вздохнул и улыбнулся мне:
— Иными словами, ты должна кардинально измениться, иначе тебя убьют.
— Каким образом? — ошарашенно выдохнула я.
Улыбка сошла с его губ, словно ее ластиком стерли Больше он на меня не глядел. Он повернулся и прошествовал вон из зала.
Гурьба в коричневом двинулась за ним.
Опомнившись спустя минуту, я тоже вылетела на улицу. От здания Интернет-кафе отчалил потрясающий черный лимузин, которого в Италии просто быть не могло. Он был слишком внушительных размеров. Я подлетела к рассаживающимся по джипам храмовникам, дернула одного за рукав:
— Эй, вы что, все меня оставляете?!
— Так сказал Первый Посвященный.
— Какой еще Первый? В смысле главный?
Мой коричневый на секунду переполошился, поняв, что в трансе ляпнул лишнее. Потом поджал губы и, вырвав локоть из моих пальцев, юркнул в машину. Засим и распрощались.
— Эй, дамочка! — робко заблеял за моей спиной менеджер, когда джипы скрылись из виду. — А кто будет платить за компьютер?
Я повернулась к нему на негнущихся ногах и развела руками:
— Кажется, мне нужно позвонить маме… Благо, что она еще в Италии. Вы когда-нибудь слышали о Генрихе VIII?
— Хотите меня запугать своими головорезами? — он прищурился.
— Ну
То ли по глупости, то ли по неведению он предпочел последнее. Я шутила, наверное, по инерции. Я оборонялась от надвигающегося на меня прозрения. Но оно нахлынуло на меня, как только вопрос с родительской помощью был решен, и я забилась в угол красочно разрисованного рекламными брендами зала, ожидая прибытия моей дражайшей.
Все мое существо бунтовало против вердикта, вынесенного Умберто. Но именно таковым должно быть справедливое возмездие за преступление. Я завидовала тем, кого уже поймали и кому вынесли приговор. Гораздо проще склонить голову и наблюдать, как тебя пытаются исправить за решеткой. Скажете, что никому из нормальных людей не хочется в тюрьму? Ошибетесь. А что бы вы выбрали между большим сроком, пусть и со всеми его ужасами, и девятимесячным перерождением? Что мне делать, чтобы исправиться? Как мне понять, на правильном ли я пути или нет? Чем я должна заниматься, чтобы встать на этот чертов правильный путь? Каким образом мне искупить то, что я сделала? Или мне опустить руки и ждать, когда Храм все-таки приговорит меня к смерти?
Я должна переродиться. Я должна стать другой. И я должна смириться с тем, что уже навсегда потеряла. Смешно, сколько я себя помню, я всегда мечтала о блестящей жизни, в которой все будут меня любить. Наверное, подобные надежды в тридцать лет — это хронический инфантилизм, шизофрения, а может быть, просто сны несчастной женщины, которой приходится влачить довольно жалкое существование.
Я убивала ради будущего блеска, скорее всего не сознавая, что вряд ли смогу им насладиться, неся на плечах груз стольких преступлений. И к чему я пришла? Груз остался, а блеска нет. Есть черная пустота одиночества. Одиночества, на которое я пожизненно обречена. Я обречена просыпаться и думать об Илье и засыпать с мыслями о нем. Не с надеждами на встречу или хотя бы на мимолетный взгляд. А именно с мыслями, что между нами пропасть. Умберто, мой Илья, никогда ко мне не вернется, какой бы перерожденной я ни вступила в жизнь спустя девять месяцев. Но пока между нами есть нить, эта нить через пропасть, я еще могу дышать. А что потом? Что мне делать? Я буду видеть блеск ежесекундно удаляющегося от меня мира и нищету будущего. Я проживу в аду следующие девять месяцев. А потом меня убьют. Что я успею за это время? Заключить несколько контрактов на рекламную кампанию… Господи, какие же глупые мысли лезут в голову. Зачем я все это вам рассказываю? Вам же хочется хорошего конца. По себе знаю, когда читаешь детектив, всегда ждешь, что добро победит. Но добро же победило. И мне искренне жаль, что я была не на его стороне.
Анна Михалева
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.