Мёд жизни (Сборник)
Шрифт:
Микола слушал набычась. Потом упрямо проговорил:
– Сошку, значит, под ракитовый куст, как в былинах-небывальщинах… А кормиться чем? Я тебе так скажу: когда на засеках густо, то в сусеках пусто. Извиняй, мил человек, но у тебя своя служба, у меня – своя.
– Вижу я, что ты не с безделья пухнешь, а весь в трудах, – согласился гонец, – только сегодня иное дело важнее.
– Нет дела важнее, чем землю пахать. Ты воевал, а я хлеб добывал, – кто из нас нужнее? Жать да родить нельзя погодить.
– Войне тоже годить не прикажешь. А ты вот о чём подумай, мужик, – хутор твой совсем неподалёку от Крайнего Рубежа стоит, эвон, как
Микола колпак мял, словно не зная, что сказать. Потом спросил невпопад:
– Скажи-ка ты мне, гонец, всю ли ты землю оглядел? Не заплохел ли какой край, не похилился? Нет ли недороду, али падёж где начался?
– Всю как есть обскакал до последней заимки. Покуда враг не пришёл, цветёт земля, как и прежде цвела. Нивы распаханы, луга покошены, скот плодится, в садах яблоки наливаются, и закрома всюду полны.
– А теперь раскинь, по силам ли всё это справить увечным калекам, малым детишкам да старушкам-задворенкам? Ведь все на войну ушли, один я землю пашу, одним мной мир держится. Так что ступай, гонец, и скажи воеводам, генералам и всему войску, что я свою службу несу, а они пусть свою знают. Чтобы стояли на Крайнем Рубеже крепко и об отходе не думали. Потому что если отдадут супостату единую пядь земли – мой малый хуторок, так им всем и возвращаться будет некуда.
Драконы Полуночных гор
Среди всех городских пивнушек «Пятиголовый Хаб» считался самой приличной. Народ здесь собирался грубый, но честный, а разбавлять пиво старый Хаб считал ниже своего достоинства. Драки тоже случались редко, поскольку именно в заведение к Пятиголовому Хабу приходил по вечерам пить пиво Онеро.
Сам Хаб давно смирился со своим прозвищем и даже гордился им наравне с неразбавленным пивом и чинным поведением девушек-подавальщиц. Когда-то над входом в пивную красовалась вывеска c изображением пивной кружки, рядом с которой примостился дракон. Дракон получился маленький, с кружку размером, и больше всего походил на ощипанного пятиголового цыплёнка. По задумке, пивная должна была называться «Пятиглавый дракон», однако народ немедленно окрестил Пятиголовым Хабом и саму пивнушку, и её хозяина.
Теперь Хаб уже не пытался бороться с судьбой и даже извлекал из случившегося прибыль. Вывеска с пятиглавым курчонком, поначалу снятая, была восстановлена и регулярно подновлялась, а за не слишком большую цену всякий желающий мог заказать фирменное блюдо: жареного цыплёнка, которому искусство повара приставило ещё четыре курячих головы. Появление этого блюда обычно сопровождалось восторженными криками, а гордый собой клиент, вооружившись ножом, старался снести все головы одним махом.
Онеро в подобных развлечениях участия не принимал. Он сидел за отдельным столиком в углу, прихлёбывал своё пиво и, выпив за вечер три кружки, расплачивался и шёл домой. Онеро пил только светлое пиво и всегда выпивал три кружки. Такое постоянство вызывало уважение
Порой на улице к Онеро подходили мальчишки, что-то спрашивали. Онеро отвечал, и мальчишки отходили гордые. Случалось, что и в пивной к Онеро подсаживались люди. Обычно это были приезжие из дальних городов, а то и вовсе из других стран – слава Онеро гремела по всему миру. С этими Онеро подолгу разговаривал, кивал, расспрашивал. Некоторых приглашал к себе домой. Тогда в городе знали, что угловой столик в «Пятиголовом Хабе» скоро опустеет. Онеро соберётся и уедет, на месяц, два, а то и на полгода. Потом он вернётся, а следом на крестьянских телегах будут везти трофеи. Онеро не скрывал результатов своих поездок, и всему городу было о чём поговорить.
Вечер только начинался, и перед Онеро стояла первая кружка, увенчанная шапкой белой пены. Народу в зале покуда было немного, всяк находился на виду, и на вошедшего многие обратили внимание, хотя ничем особым он не выделялся. Мужчина в годах, но ещё не старый, несмотря на бороду с проседью и лицо в морщинах. Одет вошедший в некрашеный дорожный плащ и грубые сапоги. И плащ, и сапоги, и шапка с наушниками, которую человек стащил с головы, входя под крышу, и особенно вычурная можжевеловая палка, всё было покрыто пылью и указывало путника, пришедшего издалека. Вот только за спиной у странного посетителя не было мешка, а в руках даже самой завалящей сумчонки.
Мужчина окинул зал цепким взглядом и, без колебаний выделив крайний столик, подошёл к Онеро.
– Я могу здесь сесть?
Онеро кивнул, не поднимая глаз от тарелки с обжаренным в масле горохом. Незнакомец сел напротив, прислонив палку к стене. Потом сказал:
– Меня зовут Манган. Манган из Манганеи.
Онеро подцепил оловянной ложкой три жёлтых, покрытых хрустящей корочкой горошины, отправил их в рот, затем поднял глаза на собеседника.
– Здравствуйте, Манган из Манганеи. Меня зовут Онеро, а родом я отсюда.
Кучерявая Нистра подошла к столику, поставила перед путником кружку с таким же светлым пивом, что и у Онеро. Спросила с привычной улыбкой:
– Что сударь желает к пиву? Есть раки, вяленая и провесная рыба, мочёная брусника, горох двух видов, солёные сушки, гренки…
– Гренки, пожалуйста, – быстро сказал Манган.
– Гренки можно подать простые, с маслом, с чесноком, сыром…
Гость кротко глянул на Нистру, и девушка, подавившись заготовленной тирадой, поспешно отошла.
– Вы не слышали прежде моего имени? – спросил Манган.
– Нет, – Онеро покачал головой. – Я живу затворником.
– Я тоже, – Манган приподнял кружку, омочив усы в густой пене. – Но о вас я слышал. Вообще-то я волшебник.
– Я это заметил.
– И как же?
– Только волшебники пускаются в дальнюю дорогу, не взяв ничего, кроме палки.
– Забавное наблюдение. Я действительно не люблю таскать с собой ненужные вещи.
– И что же заставило мага и домоседа Мангана изменить привычкам и тащиться в такую даль?