Медальон для невесты
Шрифт:
И, наклонившись, прильнул губами к ее губам.
От неожиданности у нее перехватило дыхание. Но поцелуй продолжался, и вот уже весь мир исчез для Тары — осталось лишь волшебство его губ. Ей казалось, будто она купается в лучах солнца, окруженная сиянием радуги, которую видела над долиной, путешествуя по Шотландии.
Тара словно бы перестала быть собой, растворившись в этих сияющих красках. Выросшая в суровой обстановке приюта, она и не подозревала, что может испытывать такие необыкновенные чувства. Целое море
Герцог, оторвавшись от ее губ, посмотрел ей в глаза.
— Ну, надеюсь, теперь-то ты понимаешь?
— Я… я так боялась, пока мы ехали из Эдинбурга… что вы отправите меня прочь из замка! — вместо ответа проговорила она.
— Что-о? Отправлю тебя… прочь из замка? Да я примчался за тобой в Эдинбург, поскольку понял, что не смогу больше прожить без тебя ни секунды!
— И это… чистая правда?
— Самая чистая. Прозрачная, как ручей в горах… Да как ты могла покинуть меня, если знала, что я в тебе так нуждаюсь?
— Но откуда же я могла это знать? — жалобно всхлипнула Тара. Слезы сами собой хлынули из ее глаз, ослабляя напряжение всего ее существа. — Вы никогда не говорили мне ничего подобного… Вы сказали, что меня здесь ничто не держит. Да-да, это ваши слова, я их точно запомнила, и они меня мучили…
— Просто я был в ярости из-за того, что ты решила уехать — пусть и со своим отцом. — Он утер ее слезы ладонью и нежно поцеловал в мокрую щеку. — Ты моя, Тара! Моя! Я привез тебя в Шотландию, и я женился здесь на тебе. Ты мне жена.
— Но вы же… не хотели видеть меня здесь. Я просто-напросто должна была стать инструментом вашего мщения…
— Так оно поначалу и было, — нехотя признал герцог и потер переносицу. — Но пока ты ухаживала за мной, я понял, что ты значишь для меня куда больше, чем когда-либо любой другой человек в моей жизни.
— Если бы я только знала, — тихонько выдохнула Тара. — Если бы знала! Я так бы не мучилась.
— Я изо всех сил сопротивлялся своей любви! Я желал мщения, да и только. Но ты просто околдовала меня! И я не смог противиться этому колдовству. И не захотел… С чего бы противиться?
— Поверить не могу в то, что вы говорите и что все это правда…
Он снова поцеловал ее, и она ответила.
Затем, немного помолчав, Тара заговорила опять, неловко складывая слова в связную фразу:
— Я так мало знаю… ты научишь меня всему, чтобы уже никогда не стыдиться за меня?
— Я никогда не буду стыдиться за тебя, моя радость, — торжественно отвечал ей муж. — Но мне и впрямь нужно многому тебя научить.
— И тому… как любить тебя?
— Всё, чего я хочу — это чтобы ты держала меня в объятиях, даруя мне волшебство своих прикосновений и нежность губ, вот так я скажу тебе, моя бесценная радость!
— Я так хотела этого… но боялась, что ты сочтешь мое поведение… неподобающим, — мягко откликнулась Тара.
— Но теперь-то
Внезапно Тара легонько вскрикнула.
— Что такое? — встревоженно вскинулся герцог.
— Проклятье… Значит ли это, что ему пришел конец?
— Какое еще проклятье?
— Проклятье клана! Ты не должен был жениться на женщине со стороны.
Герцог с облегчением рассмеялся.
— Неужели ты до сих пор помнишь весь этот вздор, который несла та безумная старуха?
— Вот и мистер Фолкерк тоже сказал мне, что это полная ерунда, — ответила Тара, — но потом тебя ранили на вершине Бен-Арка. И я боялась… ужасно боялась, что проклятье может убить тебя!
— Я не верю ни в какие проклятья, — беспечно ответил ей герцог. — Но я верю в тебя, моя радость. Ты — это все, чего я когда-либо в жизни желал.
— Но герцогиня Маргарет умерла, — настаивала на своем Тара. — А тебя ранил один из Килдоннонов. И все потому, что ты женился не на женщине из своего клана.
— Что ж, теперь я женат на той, в ком течет кровь Мак-Крейгов.
— Но лишь по случайности, — напомнила ему Тара. — Что ни говори, я вполне могла оказаться простой англичанкой… как ты и думал вначале.
— Если ты веришь в проклятья, то должна верить и в судьбу, — назидательно отвечал герцог. — Это судьба привела тебя сюда из приюта. Судьба позволила Чарльзу обрести свою дочь, на что он и надеяться уже перестал…
Поцеловав ее в уголок рта, он мрачно проговорил:
— Если твой отец думает, что может забрать тебя у меня, он сильно в том ошибается! Я тебя ему не отдам!
— Мой отец хочет… чтобы я была счастлива, — с улыбкой прошептала Тара, нежась подле него, говорящего ей такие слова.
— А я могу сделать тебя счастливой? — испытующе спросил ее герцог.
— Я хочу только одного — быть рядом с тобой… хочу смотреть на тебя, слушать твой голос и знать, что я тебе не безразлична.
— Я люблю тебя! — с жаром простонал герцог. — Ты понимаешь это? Ты веришь мне? Поверь, Тара, ты первая, кому я говорю эти слова. Я люблю тебя! Не знаю, как это случилось, но когда ты уехала в Эдинбург, то увезла с собой мое сердце. Ты словно вырвала его у меня из груди, и боль этой раны стала непереносимой!
— Я постараюсь… смягчить твою боль, — сладко тая, прошептала вблизи его губ Тара.
Он вновь нашел губами ее губы, и Таре показалось, что чувства их, подобно музыке двух волынок, устремились ввысь, став частью этой дикой, прекрасной страны с зеленеющими на фоне неба холмами, горами и глубокими впадинами, искрящимися в солнечном блеске ручьями и голубыми озерами…
Огонь в очаге угас, но в свете красноватых угольков волосы Тары слегка отливали золотом.