Медицина Древнего
Шрифт:
Коллегия преподавателей Академии. Собрание.
Зал собраний преподавателей вмещал в себя более трехсот человек. Но сегодня, уходящие под потолок ряды стульев были пусты. Только в самом низу, прямо напротив трибуны, сидело два десятка человек.
Мужчины и женщины, все в служебных мантиях различных цветов, они переговаривались друг с другом. Переговаривались до того момента, как в зал вошёл проректор по воспитательной работе Лавр
Он поднялся на трибуну. Махнул головой в знак приветствия. Густой хвост его волос улёгся ему на плечи, и Шелестов заговорил:
— Господа, у нас новые обстоятельства, — он обвёл собравшихся взглядом, — как Вы знаете, ректор наделил меня особыми полномочиями, дабы я провёл расследование в академии. И вот, что всплыло к этому часу. — Он посмотрел на седовласую женщину в зелёной мантии, — Алевтина Зигмундовна, прошу Вас.
Женщина поднялась с места. Сделал шаг вперёд. Поправила большие, похожие на крылья стрекозы очки и заговорила поставленным, учительским голосом:
— Господа, вы знаете, что некоторые из наших студентов потеряли возможность оперировать своими стихиями. У кого-то это одна стихия, и она исчезла почти полностью. У других две или три, и они потеряли в уровнях.
Преподаватели на своих местах молча смотрели на неё и кивали. Они об этом слышали, потому что состояли в команде, призванной разобраться в причинах произошедшего.
— Я думала, что это болезнь, — продолжила Алевтина Зигмундовна. — Мы провели опросы ребят. Я постаралась выяснить, что у них общего, где они могли заразиться. Взяли анализы.
Преподавательница замолчала, а потом, покачав головой, с усмешкой добавила:
— Впервые в моей практике лекаря — все абсолютно здоровы.
Преподаватели хмыкнули.
— Выяснилось, что студенты никак друг с другом не пересекались, — продолжила меж тем Алевтина Зигмундовна. — Они учатся на разных курсах, разных специальностях, посещают разные клубы и вообще друг с другом не пересекаются.
Сосредоточенное молчание было ей ответом.
— Однако, — она слегка повысила голос, и преподаватели встрепенулись, начиналось самое интересное. — Выяснилось, что все студенты были в детстве усилены призванным духом через ЦПУ.
От преподавателей пошёл ропот, но не удивлённый, а возмущённый.
— Вы допросили студентов? — спросил преподаватель в жёлтой мантии.
— Это не этично, — возмутилась женщина, годившаяся Алевтине Зигмундовне в дочери. — Это секрет рода…
— Поэтому, Танечка, — спокойно отвечала Алевтина Зигмундовна, — мы оставим эту информацию в секрете. И прекратите морщиться, — добавила она, повысив голос. — Это отлично, что мы их опросили и вытянули информацию. Некоторые из них вспомнили, что накануне, перед потерей стихий, им снились кошмары…
— Подумаешь, кошмары, — возмутился преподаватель в жёлтой мантии, задетый за живое, тем, что его проигнорировали в прошлый раз. — Информация об усилении секретна,
— Михаил Казимирович, — поморщилась Алевтина Зигмундовна, — никто ничего не выпытывал, всё прошло добровольно…
— А заведующие кафедрами в курсе? — мужчина не желал, чтобы его перебивали.
— Достаточно того, что я в курсе, — придавил голосом Лаврентий Петрович Шелестов. Поправил на груди складки синей мантии и обвёл всех взглядом: — здесь нет ни одного заведующего, потому что у них другие заботы…
— Возня вокруг Орлова, — усмехнулся Михаил Казимирович, — партийный дрязги…
— Вот именно, — Шелестов повысил голос, — поэтому тут вы, те, кто держат нейтралитет. Но, — его голос приобрёл бархатистые нотки, явный признак того, что он в бешенстве, — если Вы, Михаил Казимирович, ещё раз меня перебьёте, то Вы лишитесь оказанного Вам доверия. Уяснили?
Преподаватель в жёлтой мантии закрыл рот и кивнул, но его лицо не выражало испуга. Он всё также был недоволен происходящим.
— Вы опора моя в этом вопросе, — Шелестов ещё раз обвёл взглядом коллег. — Опора академии. Пострадавшие из разных партий, и пока они не начали приплетать политику, и не разнесли академию, нам надо решить этот вопрос.
Лаврентий Петрович помедлил после речи. Убедился, что его услышали и кивнул Алевтине Зигмундовне:
— Продолжайте, коллега.
— Так вот, — Алевтина Зигмундовна без прелюдий начала с того места, на котором остановилась: — кроме кошмаров, некоторые из них помнят, что видели смутную тень. Тень, склонившуюся над ними и забиравшую их стихию.
Преподаватели загомонили разом. Кто-то, даже, вскочил с места.
— Вы хотите сказать?..
— Это не возможно!
— Им не могло показаться?..
— Нет, господа! — повысив голос Алевтина Зигмундовна добилась, что все остальные замолчали. — Я знаю, что такого никогда не было, но все факты подталкивают нас к принятию мнения, что это не болезнь.
Её лицо вдруг осунулось. На нём проступила усталость. Она выглядела так, будто не спала неделю.
— Господа, — вздохнула она, — мы предполагаем, что кто-то может забирать у людей стихии, которые были усилены призывом духов. И этот кто-то здесь. У нас в академии.
Ответом ей была тишина. Тишина и неверие.
— Нам надо найти и поймать этого человека.
Глава 3
Я молча оделся и, под удивлённый взгляд Марии вышел из комнаты. Спустился вниз, в холл общежития и, хотел постучать в дверь Марии Ивановны, но заметил её около правой стены. Она поливала растения в горшках.
— Растите большими и сильными, — приговаривала она, стоя ко мне спиной и согнувшись под прямым углом. — А ещё ядовитыми. Увидите Шелестова, Лаврика ненавистного, так жальте его, жальте, — она прервалась и, не оборачиваясь, произнесла: — чего тебе, Орлов?