Медицинская академия им. Макоши. Спецкурс

Кутузова Елена

— Там спички есть? — кивнула та на мешок раненого, который я уже распотрошила.

— Нет. Ребята, может, у кого зажигалка завалялась?

— Походнички! Держи! — Артем кинул к ногам Майи нож. — в рукоятке. Сами костер разведете?

— Чай, не маленькие, — парировала я. Что-то, а с этим справлюсь, не всегда была пай-девочкой, какое-то время бунтовала. Были и «Казаки-разбойники», и печеная картошка… и экспедиции по заброшкам… Правда, лет мне тогда было чуть больше десяти.

Но одно дело развести

костер летом, когда вокруг полно сухого дерева и другое зимой, когда все покрыто снегом, который забивается даже в мелкие щелочки веток.

Но я справилась: отковыряла кору, под которой оказался вполне сухой слой, похожий на паклю. На него и пустила огонек, пересадив потом на тонюсенькие щепочки.

И истратила всего три спички!

В котомке нашелся и крохотный котелок — на пару кружек. Я набрала в него снег и поставила топиться. Майя, прихватив нож, принялась срезать кору с какого-то куста, тревожно поглядывая на столпившихся вокруг раненого.

— Что там? — не выдержала и я.

— Не жилец, — ответил Кирилл. В его голосе совсем не было эмоций, как будто не умирал на его руках человек. — В больнице бы, может, и спасли. Но здесь… — он поморщился.

Я осмотрела раненого. С окровавленных ног до головы.

— Он очнулся! Вы слышите?

Мужчина перевел взгляд на костер… Здоровая рука потянулась к волчьей шкуре. Даша тут же пододвинула ее поближе.

Пальцы вцепились в мех, но сил хватило, лишь чтобы выдернуть несколько шерстинок:

— Со… жги.

На выдохе, едва слышно, из последних сил.

Невесомый клочок вспыхнул, рассыпался вонью паленой шерсти, а мужчина снова впал в беспамятство.

— Что будем делать? — Кирилл обвел нас взглядом

— Отваром бы напоить, — Майя вернулась с корой и мрачно смотрела на медленно тающий в котелке снег. — Да пока приготовлю…

Я положила голову раненого себе на колени — может, удача поддержит, сбережет огонек жизни, пока мы что-то решим.

— Это хорошо, что он в беспамятстве, — Кирилл ловко перевязывал раны. — Без обезболивания-то… — Даш, узлы…

— Тише! — та даже не прикоснулась к самодельным бинтам. Она прислушивалась к чему-то, брови хмурились, а на лбу появились складки. — Там кто-то есть!

И вытянула руку.

Тишина оглушила. А потом отозвалась едва слышным скрипом: по снегу скользили лыжи.

19.2

Люди коротко переговаривались, стараясь не сбить дыхание. Раненый зашевелился, замычал в беспамятстве. И его услышали — на миг все замерло, а потом громкий зов прорезал тишину.

Мы переглянулись, не зная, что делать. А голоса стали громче, мужчины обсуждали, примерещилось им, или вправду кто-то стонал.

Я зажала кулаки, призывая удачу. Тщетно — раненый снова вскрикнул, ответом ему был ликующий вопль и громкий хруст снега. Скрываться смысла не было.

Кирилл машинально подтянул к себе ближайшую палку. Артем перехватил нож поудобнее, Майя тоже насторожилась — сдаваться так просто она не собиралась. Даша, и та походила на натянутую струну.

А у меня заболела рука. Опустив взгляд, я увидела, что изо всех сил сжимаю острую ветку. Хотя чем она поможет? Против местных охотников самый сильный из нас — младенец.

К счастью, они видели только раненого. Окружили, оттеснили, быстро соорудили волокушу.

— Его к целителям надо. К Бабе Яге, — попытался объяснит Кирилл. — Тогда, может, и выживет.

Его не слушали. Трое умчались вперед, унося раненого, четвертый — молодой человек едва ли старше мальчишек, снял лыжи устроился возле затухающего костра:

— Скоро сани пригонят. Если оставить вас одних, Хранительница разозлиться.

— Баба Яга? — я уже слышала, что ее так называют.

— Да. Хранительница. Оберегает границу между мирами… Вы же ее сами прошли? Без помощи?

Карие глаза смотрели с любопытством — как ни старался парень казаться взрослым и умудренным охотником, а мальчишеское утаить не получалось.

— Неважно, — Артем присел рядом. — Лучше скажи, где мы оказались?

— В Тулимском княжестве.

Мамочки!

Воспоминания накинулись оголодавшим зверьем. Рвали душу, бередили раны. Смех Зареслава звенел в ушах, чтобы тут же перейти в предсмертный хрип.

— Тоня! Антонина! — кто-то хватал за руки, за плечи, тряс… И только оплеуха заставила очнуться.

Ребята смотрели с тревогой. Охотник — с любопытством. To, что он ничего не спросил, означало что угодно: от нежелания лезть в чужие секреты, до знания, что тулимский князь погиб из-за меня.

— Вот, попей, — в руках оказался котелок с горячей водой. — Чая нет, лекарств тоже… Ну, Тонечка, приди же в себя!

— Все в порядке, — я глотнула кипятка и часто задышала, открыв рот — обожгла язык. Несильно, но неприятно. Но еще неприятнее было смотреть на встревоженные лица ребят. Назвать их друзьями я с некоторого времени, не могла.

— Все хорошо.

— Не хорошо, — покачал головой охотник. — Стрый ранен. Следили за ним, — парень сбил на затылок треух и кивнул на капканы. — Не на зверя. На человека поставили.

— Так как же твой стрый в них попался?

— Колдун ставил. Видно, глаза отвел. Повезло нам, что вы мимо шли.

Он замолчал. В тишине далекое эхо донесло человеческие голоса. Мы насторожились, но охотник улыбнулся:

— За вами. Деревня рядом, может, успеем.

Что нужно успеть, не сказал.