Медицинские и социальные проблемы однополого влечения
Шрифт:
В действительности же, групповой гедонизм с “коллективным религиозным озарением” , обещанный О’Лири, оказался примитивным групповым “кайфом”. Джинн “белой смерти” был выпущен из кувшина, став могильщиком молодёжного движения. Хиппи наивно думали, что им удастся ограничиться только “лёгкими” наркотиками – марихуаной и ЛСД. Малоориентированные в токсикологии и в закономерностях преступного бизнеса, они забыли, что живут в условиях рыночных отношений. Почуяв наживу, дельцы преступного мира ринулись к хиппи и в студенческие кампусы. Под видом “безобидных” наркотиков, заказанных молодёжью, ей сбывали героин и крек. Дельцы формировали наркоманов и обеспечивали будущий спрос на зловещую продукцию. Смертность от фальсифицированного зелья, купленного доверчивыми
Гедонистическая карнавальная атмосфера, ранее царившая в среде хиппи, испарилась. Запахло насилием и преступностью. Молодёжь заплатила страшную цену за свою ошибку. Тысячи молодых людей стали наркоманами, многие из них погибли, кто-то у себя дома, кто-то, нищенствуя в южных странах, где это зелье дешевле и доступнее; иные ещё доживают свой век в психиатрических лечебницах.
Андре Кайатт описал судьбу подростков-наркоманов, тянувшихся из всех стран Запада в Катманду, столицу Непала, где наркотики стоили особо дёшево: “Я видел здесь французских подростков 15 – 16 лет, неизлечимых наркоманов, которые прибыли сюда, как в Мекку. Но здесь они попадают в ловушку, они разлагаются заживо. Чтобы купить себе наркотики, они попрошайничают, занимаются проституцией, продают кровь. Катманду – это конец, это гноище. Где же в этом распаде хвалёный идеал? Я видел девушку-наркоманку, которая зарабатывала рупии тем, что позволяла использовать себя, как плевательницу. Ей платили за то, чтобы плюнуть на неё. Её лицо было облеплено харкотиной, а она ничего не замечала. Она была в наркотическом трансе” (Цит. по Мяло К. Г., 1985).
Несостоятельными оказались и надежды “раскрепостить сексуальность” с помощью всё тех же наркотиков. Как они подействуют на секс, легко было спрогнозировать не только специалистам, но и простым читателям детективов. С какой целью используют наркотики торговцы живым товаром – общеизвестно. Зелье помогает гангстерам и сутенёрам вербовать проституток. Наркотики дают и профессиональным путанам, чтобы сделать их выносливее к оргиям с такими формами сексуальной эксплуатации, какие даже профессионалкам не хватает сил выдержать.
Врачам было известно, что если наркотики применяются для стимуляции угасшего полового желания мужчины, они растормаживают отнюдь не благородные, а чисто животные эмоции. Менее всего при этом уместны разговоры о самораскрытии личности. Привыкание же к наркотикам закономерно приводит к полному угнетению полового влечения, которое вытесняется наркотической зависимостью.
Времена массового увлечения гедонизмом случались и прежде, задолго до хиппи. Философия гедонизма была идеологией эпохи Возрождения, что имело определённый смысл. Слишком обесценило “плотского” человека бесконечно долгое царство средневековой церкви. В борьбе за эмансипацию личности, против аскетизма, навязываемого церковью, а также против гнёта сословных отношений, мешавших новому классу буржуазии, философия гедонизма оказалась превосходным оружием. Благодаря ей средневековый горожанин, искупающий первородный грех в беспрестанном покаянии и в умерщвлении плоти, получил право на наслаждение.
Впрочем, очень скоро проявился торгашеский и эгоистический дух возрожденческого гедонизма. “Мы, наверное, не домогались бы столь пылко почестей и власти, из-за достижения которых ведётся большая борьба и развёртываются грандиозные битвы, если бы почести и власть не приносили нам наслаждения. А по какой другой причине ведутся войны и заключается мир, если не для сохранения и увеличения того, чем мы живём и наслаждаемся? <…> Всё измеряют наслаждением. Кто заботится о добродетели или помышляет о ней?” – рассуждает в своей “Речи в защиту Эпикура против стоиков” Козимо Раймонди.
Гедонизм эпохи Возрождения эгоистичен, наслаждение – привилегия “сильной личности”. Гедонизм стал философией эгоизма и индивидуализма. Образованность и недюжинные таланты уживались с дикостью и звериной свирепостью.
Сиджизмондо Малатеста, тиран (диктатор) города Римини собирался захватить и разорить Флоренцию. Такие
Нетрудно заметить существенную разницу между гедонизмом эпохи Возрождения, тем, приверженцами которого были хиппи, и тем, который расцвёл после поражения молодёжного бунта. Первый был индивидуалистическим, второй групповым, третий рыночно-потребительским. Все эти разновидности принесли множество бед, но справедливости ради, надо кое-что сказать в защиту философии хиппи. Конечно же, негативные последствия молодёжного бунта – во многом результат их гедонистических экспериментов. Однако эти беды – не только результат молодёжного движения, но и показатель его поражения, распахнувшего двери потребительскому гедонизму.
Вопреки ожиданиям хиппи, зла в мире после молодёжного бунта заметно прибавилось. Это – наркобизнес; уважительное отношение к частой смене партнёров, как к престижному занятию, к “умению жить” и покупать наслаждения. И, наконец, апофеозом зла стала эпидемия СПИДа.
Философия, с которой боролась молодёжь, победила. “В современном обществе потребителей индустриализация и технический прогресс вызвали ориентацию в сторону накопления материальных ценностей, как будто духовные ценности перестали существовать , – с горечью пишет эксперт ЮНЕСКО Дж. Калетти (1986). – Переворот в области секса, который должен углубить самые интимные человеческие связи, обернулся эротизмом и порнографией. Модификация половых отношений подчиняется ритму современной жизни: люди быстро стремятся к конечному результату, не углубляясь в область чувств и духовных взаимоотношений”.
“Рыночная цивилизация” с её культом золотого тельца после либерализации половой морали пришла, по меткому высказыванию психоаналитика Виктора Франкла (1990), к культу золотой свиньи: “индустрия сексуальных развлечений – это танец вокруг золотой свиньи.Опасным здесь с точки зрения профилактики половых неврозов является принуждение к сексуальному потреблению. Под давлением этой индустрии, манипулирующей общественным мнением, люди чувствуют себя прямо-таки обязанными стремиться к сексу ради него самого, развивать интерес к сексуальности в его деперсонализированном и дегуманизированном обличье. Однако мы, психиатры, знаем то, насколько сильно всё это сказывается как раз на ослаблении потенции и оргазма, лишая человека той спонтанности, той самостоятельности, той искренности, которая является условием и предпосылкой нормального сексуального функционирования и в которой как раз и нуждается человек, страдающий сексуальным неврозом. Мы все против лицемерия в вопросах сексуальной жизни, однако, мы должны выступить и против того лицемерия, которое творит “свобода” в погоне за барышами”.
На первый взгляд, рыночные отношения в сфере секса выглядят демократично. Где ещё так справедливо распределяются равные права на наслаждения? Если дело идёт не о браке (тут главенствуют сословные интересы!), то, по правилам рынка, большинство может себе купить наслаждение, заплатив за него тем, что обеспечит наслаждение партнёру. Женщины при этом имеют равные права с мужчины. Хочешь – покупай, не хочешь – не надо.
Однако в обществе потребления такое равенство имеет и теневую сторону – происходит неизбежная “инфляция” личности; сама жизнь становится товаром.