Медики, педики и пять минут смеха
Шрифт:
– Какое у Вас образование, молодой человек? – аспирантка снова взяла разговор в свои цепкие ручки.
– Среднее специальное…
– Что Вы окончили, если не секрет?
– Топографический техникум…
– Значит, скоро сориентируетесь на местности! – Лидова чуть высокомерно, но все же, кокетливо, взглянула на пациента Дестрантовой.
Тот, немного смутившись, сел. Мештальтов ревниво покосился на свою пассию.
– Товарищи! Вам не кажется, что все это ложь, … и провокация?! – неожиданно громко, соскочив со своего
– Как пауки! – перебила его Нюта, которая, по всем признакам, хорошо училась в школе.
– Что Вы тут, девушка, со своими интроспекциями лезете? То рыба ей не нравится, то тараканы! – голос Бодунова становился громче и самоуверенней. Обстановка накалялась.
– Почему Вы, собственно, кричите на меня, мужчина? – выступила в свою защиту студентка, а затем, испугавшись собственной смелости, потупила глазки.
– Я тебе не мужчина, шмакодявка ты эдакая! Я – врач-нарколог высшей категории. У меня такой стаж работы, что тебе и не снилось. Я алкоголиков лечил уже тогда, когда сперматозоид твоего папы пешком под стол ходил!
Дело приобретало неожиданный оборот. Профессор поглядывал то на взбудораженный круг, то на свою помощницу, шевелил бровями и раздумывал, не пора ли ему взять слово.
Тут на защиту Нюты поднялся второй пациент психолога Дестрантовой – молодой парень в красной рубахе в крупную клетку, здоровый и благодушный, как теленок, которому почему-то не везло с девушками. Он поднялся со своего места и бесстрашно взглянул в налитые кровью глаза нарколога.
– Вы оскорбили даму! Извинитесь!
Дамой Нюту еще никто не называл – она благодарно взглянула на второго пациента, и веснушки на ее вздернутом носике радостно запрыгали – парень показался ей очень даже ничего!
– Где это ты тут даму увидел?! – прорычал нарколог. Сам-то ты кто такой? Синяк недоделанный!
«Синяк» никак не вязался с красной рубашкой парня, как и жаргонное словечко с высшей категорией.
– Я – синяк?! Да я вообще не употребляю!
– Ага… из мелкой посуды! Знаю я вас, алконавтов! По глазам вижу – с бодуна! У меня большой стаж работы. Огромный! – нарколог угрожающе сжал кулаки.
Глаза молодого пациента перестали казаться телячьими и тоже налились кровью. Теперь они стояли друг напротив друга, как старый бык и молодой тореадор. В довершении ко всему «тореадор» разорвал на своей груди рубашку и, сдернув ее, держал в руке, как красную тряпку.
Профессор замер в напряжении. Бой быков – это вам не тараканы в банке!
– Ах ты, щенок! Недоносок! Забулдыга недорезанный! – ноздри нарколога раздувались, тело было напряжено и готово к смертельной схватке.
– А Вы на себя в зеркало смотрели? – пискнула со своего места Нюта. У вас ведь типичный габитус алкоголика!
Бодунов прямо-таки взвыл от бешенства и, оттолкнув соперника, рванулся к студентке.
Пациент психолога, бросив
Дамы завизжали от страха. У социального работника случился внезапный приступ голода. Хрустя огурцом и заедая его бутербродом, она не отрываясь, следила за происходящим. В кругу запахло мужским потом, огурцом и колбасой с чесноком.
Кукольное личико Алены Эдуардовны исказила брезгливая гримаска.
На полу в ход пошли не только кулаки, но и нецензурная брань. Этого не смогла выдержать психиатр классической школы Юлия Зигмундовна. Она, в подчеркнуто-элегантном костюме, с прической «узел Психеи», выглядела на этом собрании, как пришелец с другой планеты.
– Это уж слишком! – возмутилась она. Объясните, пожалуйста, Андриан Алексеевич, что здесь происходит?! Обнаженные мужчины на полу, да еще в голос матерятся!
– Погружение, Юлия Зигмундовна! Погружение! – профессор, разведя руками, переглянулся со своей ассистенткой.
Алена пожала плечиками – она тоже находилась в некотором недоумении.
Бодунов сумел перевернуться и лежал теперь габитусом кверху, дрыгая ногами и стараясь наносить ими удары по обнаженной мускулистой спине соперника, сопровождая каждый удачный удар крепким словцом.
Первый пациент Дестрантовой схватил телефон и снимал драку, выражаясь топографическими терминами:
– Ну что, костыль? Координаты попутал? Закрепили тебя? Знай наших!
«Наш» сидел верхом на наркологе, изо всех сил прижимая его руки к полу.
Нюта съежилась на стуле, как хомячок, и зажала руками рот, чтобы не разрыдаться от жалости к наркологу и одновременно от гордости за своего защитника. Похоже, что в этот день для второго пациента психолога закончились проблемы с девушками.
Учительница музыки, заткнув пальцами уши и выбиваясь из общего ритма, медленно раскачивалась на стуле.
Логопед, от расстройства путая звуки, твердила, как заклинание:
– Сла Шаша по соше и сошала шуску! Сла Шаша по соше и сошала шуску!
– Я не потерплю матерщины! Профессор, Вы – уважаемый человек, можно сказать, светило психотерапии! Что же я вижу, записавшись на Ваш семинар?! Это же балаган какой-то! Как Вам пришла в голову мысль объединить психотерапевтов с пациентами? Что за чудовищный эксперимент?! Тише, товарищи! – продолжала благородно вопить Юлия Зигмундовна, пытаясь навести порядок если не в зале, то хотя бы в собственной голове.
Мешальтов снял запотевшие очки и, очертив золотой оправой круг в раскаленном воздухе, положил их на стол. Тут все, кроме дерущихся, увидели его глаза без насмешливого блеска стекол – глаза фанатика, готового идти на костер ради своей идеи!
– Что Вы имеете против хорошего русского мата, Юлия Зигмундовна?! Или Вы хотите, чтобы здесь выражались символами? К черту зонтики! Давайте называть вещи своими именами! – профессор, больше не в силах сдерживать возбуждение, вскочил и смачно выругался.