Медитации на Таро. Путешествие к истокам христианского герметизма

Томберг Валентин

Дело здесь не в том, считать ли доктрину творения «ex nihilo» единственно удовлетворительным объяснением мира, который вокруг нас, внутри нас и над нами, — мир неисчерпаем и необъятен, в нем есть место — те или иные сферы бытия — для любых способов конструктивной деятельности, которые сами по себе, удостоверяемые нашим опытом, в совокупности вполне способны дать ему какое-либо достаточно приемлемое, разумное объяснение. Наша задача скромнее: попросту как можно более ясно показать, что доктрина творения «ex nihilo» есть предельное, наивысшее из возможных выражение магии, — а именно магии божественной и космической.

Но если меня спросят, следует ли понимать сказанное здесь в том смысле, что Творение мира есть лишь некий магический акт, которому ничего не предшествует

и которым все заканчивается, я отвечу: нет, не так. В вечности акту Творения как магическому предшествуют акты мистический и гностический, а после Творения приходит черед формирующей деятельности демиурга, или демиургов-иерархов, берущихся за работу мастеровых, которая в сущности есть работа исполнительного, или герметико-философского разума.

Прекрасный пример вполне, оказывается, возможного примирения между видимо противоречащими доктринами мы имеем в классической Каббале. Учение о десяти Сефирот, краеугольное основание которого есть составляющая главный предмет мистицизма тайна, точнее, таинство, мистерия вечности — Бесконечного, АЙН-СОФ, — затем развертывается в гностическую доктрину о вечных же эманациях из лона Божества, предшествующих — in ordine cognoscendi^{28} — акту Творения. Эти эманации — Сефирот — суть идеи Бога внутри Бога, и то, что они предшествуют Творению, показывает, что Творение есть сознательный, а не какой-либо импульсивный или инстинктивный акт. В этом контексте и трактуется далее чистое Творение, или Творение «ex nihilo»: это акт магического проецирования Сефирот — идей, конкретизирующих замысел Творения. За этим творческим, магическим актом следует — опять-таки и неизменно in ordine cognoscendi — завершающая формирование вселенной деятельность, в которой участвуют существа из духовных иерархий вплоть до человека. Именно так, по Каббале, возникает к бытию мир; именно так мир данных нам в опыте фактов или деяний становится «тем, что он есть».

В более конкретном толковании Каббалы миру фактов — 'olam ha'assia — предшествует мир формирования, или демиургический мир, — 'olam ha'yetzirah; этому миру предшествует мир Творения, или магический мир, — 'olam ha'beriah, который, в свою очередь, есть реализация мира эманаций, или гностического мира, — 'olam ha'atzi luth, составляющего нераздельное «целое» с Самим Богом; в истинной же Своей Сущности Бог есть тайна высшего мистицизма: АЙН-СОФ, Бесконечный.

Таким образом, каббалистическая доктрина Сефирот иллюстрирует возможность (для нас несомненную) примирить разнообразные, казалось бы, противоречащие друг другу традиционные толкования сущности Творения; необходимо лишь каждое из них поставить на должное место, т. е. соотнести с соответствующей сферой бытия.

Пантеистское воззрение вполне справедливо в отношении «мира эманации» — 'olam ha'atzilutk, где наличествуют лишь имманентные Богу идеи; по-своему адекватно и теистское воззрение, когда, покинув царство этих идей — несотворенной, нетварной вечности, мы обращаемся мысленным взором к Творению как рождению прообразов, или архетипов явлений, данных в непосредственном опыте. Не менее правы и те, кто отстаивают демиургистское толкование, созерцая через его призму мир как сферу формирования, или эволюции живых существ с целью достижения соответствия их прежде рожденным Творением прообразам.

Можно, однако, мысленно пренебречь всеми перечисленными мирами или сферами — формирования. Творения, эманации или мистической сущности Божества — и ограничиться исключительно сферой фактов. Тогда в ее пределах последним словом становится натурализм.

В этом проведенном нами сравнительном анализе различных и на первый взгляд противоречащих друг другу толкований Творения с целью уяснить их взаимосвязь в иерархическом порядке мы оказались непосредственно в той сфере, где действует герметико-философское чувство — чувство синтеза, которое соответствует второму ХЕ Тетраграмматона и является, в сущности, чувством завершающего итога или видения целого. От гностического чувства —

которое соответствует первому ХЕ — герметико-философское отличается тем, что дает сумму или дает синтез дифференцированного, развернутого целого, тогда как гностическое чувство дает отражение целого в его изначальном, свернутом виде. Посредством гностического чувства осуществляется первичный синтез — предшествующий анализу; посредством же чувства герметико-философского, напротив, осуществляется вторичный синтез—анализ завершающий. Его функция не имеет прямого отношения к творчеству, — она, скорее, «демиургическая», это функция мастерового, «горшечника», осуществляющего формирование того или иного материала вплоть до предусмотренной замыслом формы его окончательного воплощения.

Мы назвали это чувство «герметико-философским», т. е. чувством синтеза трех миров (или высших планов) в четвертом, основываясь на формулах, которые содержатся в Изумрудной Скрижали и суммируют «три части философии всего мира» (tres partes philosophiae totius mundi) в некий итог трех миров и трех соответствующих видов опыта: магического опыта, гностического откровения и опыта мистического. Оно является чувством синтеза поскольку действует по вертикали соподчиненных сфер, т. е. это чувство «герметическое». Ибо герметизм, в сущности, есть не что иное, как философия, основанная на магии, гнозисе и мистицизме и имеющая целью синтез различных сфер макро- и микрокосма. Когда суммируются факты какой-либо одной сферы — например, в биологии, — то при этом прибегают к научному, а не герметико-философскому чувству. С помощью общепризнанного и по-своему вполне эффективного научного чувства суммируют факты опыта в одной сфере, по горизонтали. Герметизм — не наука и никогда ею не будет. В герметизме можно, конечно, использовать методы и результаты тех или иных наук, но сам он при этом не становится наукой.

Современная философия, осуществляющая синтез данных и методов отдельных наук, в качестве собственного оправдания имеет целью выполнение функции метанауки — «науки наук» — и это роднит ее с герметизмом. Но как таковая, сама по себе, она от него весьма разнится, поскольку задача герметизма — суммировать опыт во всех сферах, аэтот опыт совершенно различен в зависимости от того, в какой сфере он обретается.

Поэтому для обозначения четвертого чувства — чувства синтеза — нами и выбран термин «герметико-философское».

Само собой разумеется, что очерченная в этом письме характеристика четырех чувств — без активного участия каждого из которых традиция неминуемо выродится и угаснет — крайне приблизительна и поверхностна. Однако все изложенное здесь — в частности, касательно чувств магического и герметико-философского — будет углублено и конкретизировано в последующих двух письмах, посвященных Арканам Третьему и Четвертому, которые по самой своей природе гораздо более способствуют раскрытию смысла стоящей перед нами задачи, поскольку Третий Аркан Таро — «Императрица» — это Аркан магии, а Четвертый — «Император» — Аркан герметической философии.

Письмо III. Императрица

«Се, раба Господня; да будет мне по слову Твоему».

Лк.1:38

Дорогой неизвестный друг,

Третий Аркан, Императрица, есть Аркан священной, сакральной магии.

Существуют всего три вида магии: священная — та, в которой маг является орудием божественной силы; персональная — та, в которой он и есть сам источник магического действия; и, наконец, колдовство, — магия, в которой маг становится орудием стихийных либо иных подсознательных сил. Именно к священной, или божественной магии относится учение Третьего Аркана — в том смысле, на который указывает его расположение между Арканами Вторым и Четвертым, а также сам контекст соответствующего изображения на карте.