Медиум
Шрифт:
– Меня? – нахмурился Фельдман.
– Нет, этого достойного дедушку…
– Могли, – пожал плечами Фельдман, – Но я сомневаюсь, поскольку перезвонил Басардин с другого номера, который не определился.
«Все равно засада», – подумал Вадим.
– Засада, возможно, – озвучил опасения Павел, – Но защищенной правительственной связи у меня нет, а риск – понятие естественное, а, стало быть, не безобразное. Итак, Басардин не верит в Дьявола, и никогда не верил, но верит в злой умысел и дьявольскую изобретательность. Отчасти я с ним согласен, посудите сами – насколько явствует из легенд и красивых историй, если человек закладывает душу Дьяволу, на этом свете ему уготована долгая и счастливая жизнь, которая вряд ли сочетается со срывами, психическими заболеваниями, гибелью близких и прочими несчастьями, которым наши старцы оказались подвержены. Вторая причина, что Дьявол не при делах. Я навел справки – простейшим образом, через Интернет: в местечке Аккерхау в замке Валленхайм действительно когда-то проживал разорившийся барон Густав фон Ледендорф. Чудаковатый, с инфернальной внешностью, повышенным магнетизмом… в чем, собственно, нет ничего сказочного. Старика не любили, проживал он отшельником в своем ветшающем замке, и что характерно, не замечен в связях с нацистами. Скончался весной 47-го года, похоронен за счет местной казны на деревенском кладбище.
– Проблема, – почесал затылок Вадим.
– Дьявол помереть не может, не тот товарищ, – со знающим видом заявил Фельдман, – Да и наместники его уходят на покой в свои пенаты, видимо, как-то иначе. Третья причина: слуги Дьявола не гоняются за всякими там безработными на битых тачках. Так что действительно проблема. В этой связи, наведший обо мне встречные справки Басардин предложил кругленькую сумму за присутствие моей персоны в его немецком доме. Он считает, что в ближайшее время на него может состояться покушение. Он хочет обезопасить свою жизнь и вычислить преступника. Выбор моих помощников оставляет за мной. В немецкую полицию он не верит.
Вадим уже ничему не удивлялся. Видно, информация, собранная Басардиным о Фельдмане, хорошенько впечатлила композитора.
– Я мог бы послать тебя, собственно, подальше, Вадим, мобилизовать парочку помощников и податься к швабам на заработки, – без тени смущения заявил Фельдман, – Поскольку информацией владею. Но, признавая право на твой приоритет в этом деле… – Фельдман грустно посмотрел на Лизу, которую так захватило происходящее, что она забыла закрыть рот, – Так и быть, делюсь с тобой сведениями.
«Не такой уж он и прохвост», – подумал Вадим.
– Я должен туда поехать, – мрачно бросил он.
– И я хочу, – пискнула Лиза, – Я знаю несколько немецких слов…
Фельдман засмеялся.
– Замечательная увеселительная прогулка. Что с вами, мадемуазель? Вы кошка? У вас в запасе восемь жизней?
– Ты не поедешь, – отрезал Вадим и показал девушке увесистый кулак, давая понять, что энтузиазм у нас пусть неистребим, но наказуем, – Тебя еще не уволили из больницы, точка. Будешь сидеть и ждать меня. Если хочешь…
Она посмотрела на него как-то странно и прошептала:
– Хочу…
– Идиллия, – умилился Павел, – У вас такие нежные отношения, и откуда что берется? С удовольствием сидел бы и любовался на этот закат, но давайте ближе к делу. Важно не то, что когда-нибудь мы проснемся богатыми, а то… что мы когда-нибудь проснемся. Надеюсь, ты не подмахнул подписку о невыезде?
– По-моему, нет, – засомневался Вадим.
– Замечательно. То есть, у органов к тебе существенных претензий нет. На тех, кто хочет тебя убить, мы с гордостью плюем. За границу ты ездил, я помню. То есть загранпаспорт в природе существует.
– Дома.
– Вот уж где точно тебя теперь не ждут, – Павел ухмыльнулся, – Отдай ключи, расскажи, где искать, я подключу своих работников – они по-тихому обнесут твою хату. С визами без проблем, мы получим их в Москве в день отлета. Насчет денег…
– Надеюсь, одолжишь? А то счет в банке, понимаешь, ничейный – ноль-ноль…
– Терпеть не могу давать в долг, – Фельдман поморщился, – Басардин пообещал сорок тонн в европейской валюте, двадцать в качестве аванса, надеюсь, уже перевел. Половина, в принципе, твоя…
Вадим закашлялся. Чудны твои дела, Господи…
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Он уже догадывался, что, связавшись с Фельдманом, окажется в совершенно иной реальности. У этого добродушного с вида малого имелось гениальное умение ловить на лету, перехватывать инициативу и принимать решение задолго до обозначения проблемы. Временами Вадиму казалось, что он уже не в теме. Выполнил свою миссию. Фельдман ненадолго отлучился, затем вернулся, спрятал недопитую бутылку, заявив, что трезвость отныне – норма (то есть полный идиотизм, с которым надо смириться). Только кофе – причем в невероятных количествах. Они сидели в агентстве «Арчи Гудвин» до десяти вечера, прибыл белобрысый парень, передал документы из «обнесенной хаты», проинформировал, что милицейского наблюдения за квартирой нет, но, входя в подъезд, он испытал легкое беспокойство. Пришлось помотаться по городу, чтобы сбросить с хвоста все, что теоретически могло прилипнуть. Подстраховка была на уровне – уходили черным ходом, прыгнув с крыльца в машину, за рулем которой сидела сексапильная блондинка. Изабелла Юрьевна, – скупо проинформировал Павел. Кладезь мудрости и жизненного опыта. Она присмотрит за Лизой, у которой тоже с текущего дня могут нарисоваться проблемы («слуги Дьявола» на «Ниве» легко срисовали ее транзитник, по которому вычислят личность). Была какая-то полутемная квартира, растерянная Лиза хваталась за Вадима, шептала грустные слова прощания, плакала, уверяла, что теперь ее точно уволят из больницы, что она будет ждать…
Полет на неуклюжем ИЛ-62 он благополучно проспал. Временами пробуждался, разглядывал спящих пассажиров, прячущих зевоту стюардесс. Павел недовольно брюзжал, что стюардессы на столичном рейсе могли бы быть посимпатичнее, что больше в этой авиакомпании ноги его не будет, и от нечего делать составлял смету расходов, уверив Вадима, что ни копейки личных денег на это безумие не потратит. При посадке потрясло – попали в зону завихрений. Пассажиры, шутя, возмущались, что наши дороги и в воздухе ничем не лучше – те же ямы и колдобины. «Не волнуйтесь, сударыня, – успокаивал Фельдман эротичную соседку на другой стороне прохода, – все будет в порядке, скоро мы дотянем до места крушения». Столица не оставила впечатлений, помимо жаркой погоды и липкого пота, ползущего по позвоночнику. Такси их высадило у посольства, оно же и увезло обратно в городские лабиринты – стоять в очереди не пришлось, Фельдман пошептался с невозмутимым работником, оказалось, что их уже ждали, появился улыбающийся немец, радушно поручкался с Павлом, повел в святая святых обходными путями…
– Гюнтер работал в нашем консульстве, – пояснил Павел, когда они покинули гостеприимный германский дом и загрузились в такси, – Когда-то я несказанно ему помог. Он сбежал из Сибири в Москву, но добро, как выяснилось, помнит… Ты не заметил, пасут ли нас?
– А должны? – Вадим испуганно завертел головой. Такси неторопливо катило по узким улочкам столичного центра.
– Имеется такое опасение, – признал Павел, – Не уверен, но участвовать в излюбленной российской забаве «Сжигание мостов перед собой» мы не будем.
Они сошли на Большой Никитской улице, растворились в перехлестах дворов. Из кафе, предлагающего москвичам и гостям столицы легкие закуски по нахальным ценам плюс неспешное обслуживание, Фельдман позвонил в аэропорт, подождал, пока кто-нибудь отзовется, мрачно напевая: «Взлетные огни Шереметьево-2…», попросил забронировать два билета на Берлин на завтрашний день, внятно продиктовав имена и фамилии «подателей сего».
– Глупости, конечно, – сказал он, поймав недоумевающий взгляд Вадима, – Наши билеты забронированы на другие имена. Имеется у меня, заметим шепотом, один человечек в Шереметьево… – Фельдман мечтательно закатил глаза, – Красивая романтичная история. На заплеванном пустынном полустанке, все такое… Летим через три часа. На Франкфурт. Тот, что на Майне. Замечание существенное, потому что имеется еще Франкфурт-на-Одере, куда магистральные авиалайнеры не летают. К аэропорту нам, надеюсь, подгонят достойный автомобиль, и мы отправимся с разрешенной скоростью к месту временной дислокации.