Медленной шлюпкой в Китай
Шрифт:
Она стала вторым китайцем в моей жизни.
4
Он, как я уже говорил, был моим школьным приятелем. Другом моего друга. Мы виделись несколько раз.
В наших встречах не было ничего драматичного. Они не так случайны, как встреча Ливингстона и Стэнли [5] , не так трагичны, как встреча генерала Ямасита и генерал-лейтенанта Персивала [6] ,
5
Имеется в виду встреча англо-американского журналиста и исследователя Африки Генри Мортона Стэнли (1841—1904) и пропавшего английского миссионера и путешственника Дэвида Ливингстона (1813—1873) в деревушке Уджиджи на восточном берегу оз. Танганьика 10 января 1871 г.
6
Томоюки Ямасита (1888—1946) – японский военачальник, чьи войска после успешной наступательной операции захватили о. Сингапур. 15 февраля 1942 г. принял капитуляцию 138-тысячного контингента британских войск под командованием Артура Персивала (1887—1966), что стало самым унизительным поражением Британии во Второй мировой войне.
Если и осмелюсь привести исторический пример (хотя впору усомниться в самой его историчности), наиболее подойдет встреча двух солдат в одном из ожесточенных боев Тихоокеанской войны, о котором я когда-то читал в детском журнале. Один из солдат – японец, другой – американец. Отставшие от своих отрядов, они вдруг чуть ли не столкнулись лбами на поляне в джунглях. Вскидывать оружие времени не было, и они растерянно смотрели друг на друга, пока один из них (интересно, кто?) внезапно не поднял вверх два пальца – а это, как мы знаем, приветствие у бойскаутов. Так вот: второй ответил ему тем же, и они, так и не вскинув оружия, молча разошлись каждый в свою сторону.
Мне исполнилось двадцать восемь. Шестой год после моей женитьбы. За это время я похоронил трех кошек. Испепелил несколько надежд, завернув несколького горестей в толстый свитер, предал их земле. И все это – в необъятном гигантском городе.
Стоял морозный, словно окутанный тонкой пеленой декабрьский полдень. Так безветренно, что холод пробирает до костей. И даже проблески солнца не могли прогнать темно-серую тень, покрывавшую город. На обратном пути из банка я зашел в укромное кафе-стекляшку на улице Аояма, заказал кофе и стал листать только что купленную книжку. Насладившись первыми страницами, поднял взгляд на дорогу, всматриваясь в вереницу ползущих автомобилей, затем опять углубился в книгу.
– Привет, – сказал он и назвал мое имя. – Я не обознался?
Я удивленно поднял глаза и кивнул. Лицо незнакомое. Примерно моего возраста, прилично одет – ладное синее пальто, галстук в тон, при этом все производит впечатление легкой поношенности. То же касалось и взгляда: если присмотреться, чего-то не хватало на ухоженном лице, в котором нагромоздились несуразные, собранные по случаю фрагменты. Будто разнокалиберная посуда на импровизированной вечеринке.
– Ничего, если я присяду?
– Пожалуйста, – ответил я. А что еще в такой ситуации скажешь? Он сел напротив, достал сигареты и зажигалку, но, не прикуривая, положил на стол.
– Не припоминаешь?
– Нет, не помню, – беспомощно признался я, расставшись с надеждой что-либо вспомнить. – Извини, но так со мной постоянно – с трудом вспоминаю лица.
– Стремишься забыть прошлое? Вот что это такое. Видимо, подсознательно.
– Может, и так, – согласился я. Пожалуй, так оно и есть.
Когда официантка принесла воды, он заказал кофе по-американски, попросив сделать послабее.
– Желудок болит. Вообще-то врач запрещает и кофе, и курево, – лукаво улыбнулся он. Затем повертел в руках сигаретную пачку. – Вот такие, брат, дела. Кстати, к нашему прошлому разговору. Я помню все прошлое абсолютно точно так же, как ты его забываешь. Странное дело, да? И чем больше силюсь хоть как-то забыть, тем явственней вспоминаю разные факты. Прямо беда...
Какая-то часть моего сознания противилась такому поползновению на мое личное время, но другую его ораторские приемы увлекли.
– Явственно вижу все, что было тогда. Начиная с погоды, температуры воздуха – вплоть до запаха. Иногда сам не могу понять, где же я настоящий? А с тобой такое бывало?
– Нет, не бывало, – не умышленно, но при этом холодно ответил я. Однако собеседник мой не показал виду. Несколько раз довольно кивнул и продолжил:
– Вот почему я помню тебя так отчетливо. Шел по улице, бросил взгляд за стекло – и сразу все понял. Я ни от чего не отвлекаю?
– Нет, вот только я вспомнить никак не могу. Ты, конечно, извини...
– Ничего, я сам виноват – морочу тебе голову. Не переживай. Придет время вспомнить – всплывет в памяти само. Дело такое.
– Может, скажешь, как тебя зовут? А то я ребусы не люблю.
– Причем тут ребус? Считай, что у нынешнего меня нет имени. Раньше было... незапятнанное такое, лучезарное. – Он добродушно улыбнулся. – Вспомнишь его – хорошо, нет – тоже ничего. По правде говоря, мне все равно.
Принесли кофе, он стал прихлебывать, но, казалось, без особого наслаждения. Я не смог уловить в его словах смысла.
– Слишком много воды утекло под мостом. Ну, помнишь, в учебнике по английскому... в старших классах?
– В старших классах?
– Как много может измениться за какие-то десять лет. Разумеется, нынешний я существует благодаря тому мне десятилетней давности, но ощущения этого у меня нет. Будто где-то мое нутро подменили. Что думаешь?
– Не знаю.
Он скрестил руки и прочнее уселся на стуле. На этот раз выражение его лица недоумевало: дескать, а это еще почему?
– Ты женат? – не меняя позы, спросил он.
– Да.
– Дети есть?
– Нет.
– А у меня есть – мальчик.
Разговор о детях на этом иссяк, и мы замолчали. Стоило мне взять в руку сигарету, как он моментально поднес зажигалку.
– Кстати, а чем ты занимаешься?
– Мелкой торговлей, – ответил я.
– Торговлей? – отвесив челюсть, спросил он после немой паузы.
– Так, ничего особенного, – попытался увильнуть я.
– Странно, по тебе не скажешь, что ты торгуешь, – не твое это.
– Да ну?
– Ты ж еще в те времена читал сплошные книжки – удивленно продолжал он.