Медная пушка
Шрифт:
– Живее! – встретил его преобразившийся мистер Роуз: угрюмости как не бывало, глаза возбужденно сверкают. – Пошевеливайся, паренек, закрепляй ее на совесть!
И минуты не прошло, как впившиеся в столешницу тиски мертвой хваткой обжали пушку. Мистер Роуз приложил прут к двери.
– В верхний край попадет?
Дядя Бен сказал: попадет, и мистер Роуз швырнул прут в угол, потер руки и крикнул:
– Заряжай, малец!
Тот, понятно, зарядил, а мистер Роуз сунул в огонь кочергу, и тогда ужасная догадка осенила дядю Бена, припомнившего разные истории про
– Ступай в кабинет Скалли и, когда я позвоню, сразу входи. Без стука.
Последние сомнения рассеялись.
– Сэр, – взмолился дядя Бен, – я больше никогда не буду заниматься глупостями на работе. Честное слово! Вы вон какой большой, а я же маленький, я уродом останусь!
– Интересно, – сказал мистер Роуз. – Ему, значит, можно, а мне нельзя.
– Так я-то уже знаю, что будет, сэр, – канючил дядя Бен. – Простите на первый раз, сэр!
– Как ты сегодня спал? – спросил мистер Роуз, и дядя Бен понял, что тот окончательно свихнулся. – Небось, глаз не сомкнул, гадал, что я с тобой сделаю?
Не сумасшедший, решил дядя Бен, а, наоборот, ясновидец, и обреченно кивнул головой.
– Я так и думал, – сказал мистер Роуз. – С тобой, паренек, разобрались и решили по справедливости. Ничего не бойся. А сейчас делай, что я сказал.
И все равно дядя Бен застучал зубами от страха, когда по звонку открыл дверь и увидел, что мистер Роуз у самого запала остужает раскаленную кочергу, и он только тогда вздохнул свободно, когда кочерга снова отправилась в огонь.
– Ступай работать, – сказал мистер Роуз. – И чтоб обо всем этом – молчок!
Под нарастающий рокот «Лилии лагуны» дядя Бен вылетел из конторы, не чуя под собой ног. Вся смена во главе с мастером устроила дяде Бену форменный допрос, но тот не проронил ни слова. Он говорит, что нервничал он ужасно и долго такого напряжения не выдержал бы. Но не прошло и часу, как новость выползла наружу и взбудоражила весь город сверху донизу. Случайно или умышленно у этой истории оказались очевидцы: когда в кабинете Скалли раздался звонок, там сидело шесть шахтеров с каким-то кляузным делом, и никто из них, понятно, не питал нежных чувств к этому волкодаву с «Вороньей балки». Скалли хватил со стола блокнот, рванул ручку двери и еще успел сказать: «Напрасно теряете время – этот номер у вас не пройдет». Тут громыхнуло, и Скалли свалился как подкошенный. Самое поразительное, что никто и не глянул на несчастного: все смотрели на мистера Роуза, в клубах едкого дыма и с кочергою в руке восседавшего за столом. Ужас, изобразившийся на его лице, был не в силах погасить выражение искреннего восторга. Наконец он бросил кочергу и поспешил на помощь.
– Что рты разинули? – крикнул он. – Лучше помогите бедняге. Он, наверно, ушибся.
Но Скалли отверг помощь.
– Оставьте меня в покое! – взвизгнул он, бессмысленно тараща глаза. Кто-то передал ему блокнот, он отшвырнул его.
– Как самочувствие, Скалли? – спросил мистер Роуз, усердно выколачивая из
– Оставьте меня, я сказал! – огрызнулся Скалли и проковылял в кабинет, хватаясь за грудь и зевая, словно рыба, выброшенная на берег.
– Это вы, – ткнул он пальцем, – вы дали звонок. Вы нарочно нажали кнопку и запалили эту… штуку!
Рука мистера Роуза метнулась к губам.
– Звонок! – сказал он. – Я и забыл про него… Это вышло случайно, Скалли!
– Чушь! – кричал Скалли. – Вы дали звонок и запалили эту дрянь, как только открылась дверь.
– Мистер Скалли, не забывайтесь! – сказал мистер Роуз. – Согласен, что баловаться с этой игрушкой было глупостью, но я не представлял себе, какая это опасная штука, а главное, я задел звонок без всякой мысли, вот в чем дело.
– Чепуха! – кричал Скалли. – Я… Я подам в суд!.. За покушение на мою жизнь! Я вас упеку за решетку…
– И станете всеобщим посмешищем, – сказал мистер Роуз, каким-то образом умудрившись глядеть на Скалли сверху вниз. – Как пить дать. Вы подаете на меня в суд, а я гарантирую судье и присяжным самые веселые минуты в их жизни. Про прессу я уже не говорю.
Скалли затравленно огляделся – кругом люди.
– Принять смерть от детской пушки, – продолжал мистер Роуз, и шахтеры, подталкивая друг друга локтями, заулыбались. Вот эти шесть ненавистных улыбок его шестерых врагов и доконали Скалли.
– Вам это так не сойдет, – объявил он мистеру Роузу, причем «вам» прозвучало у него хуже самого бранного слова. – Сейчас я подаю заявление об уходе, но я еще вернусь, и вам всем крепко не поздоровится.
Он вылетел из кабинета как подстегнутый, семь улыбок провожало его, а через некоторое время издевательства вообще выкурили его из города. Скалли уехал, потом дела его пошли в гору, он стал без пяти минут миллионером и в принципе мог десять раз подряд купить и продать нашу «Воронью балку» с мистером Роузом и людьми в придачу, но мы были солидное предприятие, не на продажу. Мистер Роуз старел, добыча росла, он мешками раздаривал леденцы и распевал «Лилию лагуны».
А медная пушка, рассказывал дядя Бен, осталась стоять на каминной полке в кабинете Хозяина. Раз в неделю он ее надраивал, и она горела, как солнце. И когда мистер Роуз собрался уходить на покой и сдавал дела своему преемнику, именно с пушкой он не знал, как поступить, но потом решил:
– Пусть здесь остается как напоминание, что для оружия главное не сила, а цель, и, когда придет лихая минута, сорванец Бен, сбивай спесь с какого-нибудь мерзавца не раздумывая.
Мистер Роуз звал дядю Бена «сорванец Бен», даже когда тот обзавелся семьей и принял на свои плечи ответственность за одиннадцать сотен шахтеров. Водворившись в кабинете мистера Роуза, он не раз и не два вставал в тупик, и тогда взгляд на медную пушку помогал ему выбрать нужную цель и не промазать.