Медовая ловушка
Шрифт:
— Да, так бывает, — согласился Шуман.
— Что же делать? Я не могу ей сказать, что она, вероятно, больна и ей надо лечиться. Это убьет наш брак, она немедленно со мной разведется, и я больше никогда не увижу своих детей. А для меня семья — это все!
— Жаль, что вы забыли об этом в ночном клубе.
— Доктор, я даже не помню, как там все это происходило в этом чертовом бардаке. Я был пьян и сейчас эту девку просто бы не узнал.
— Так что вы от меня хотите? Чтобы я сказал вашей жене, что она больна и…
Сержант Кларк
— Я хочу, док, чтобы вы прописали ей какие-нибудь антибиотики, которые я бы просто подмешал ей в еду. Я берусь сделать так, что она ничего не заметит. Аллергии на антибиотики у неё нет, я точно знаю. Она их много раз принимала. Доктор, это единственное разумное решение. Если вы откажетесь, наш брак рухнет.
Глава западногерманской контрразведки Вилли Кайзер обходился без охраны. Он отпустил водителя возле дома доктора Шумана и сказал, что позвонит в гараж, когда ему понадобится машина. Доктор Шуман сам открыл ему.
— Я отпустил экономку, — объяснил доктор, проводив Вилли Кайзера в гостиную.
Доктор был на полголовы ниже Кайзера и вдвое толще. Скинув пиджак и оставшись в жилете, он широким жестом указал на накрытый стол:
— Садись, поужинаем. А то я два часа хожу мимо стола, измучился.
Он налил себе стопку холодной вишневой водки, и его глаза ожили. Кайзер пил только неразбавленный бурбон со льдом. Доктор ел с аппетитом и рассказывал новости. Он словно не замечал мрачного настроения своего гостя, который хмуро смотрел в полную тарелку. Шуман знал, что Вилли надо дать время расслабиться, размякнуть. Это произошло после четвертой порции бурбона.
Кайзер снял пиджак и галстук. У старого друга Ульриха Шумана он чувствовал себя спокойно и надежно. В квартире было много старой мебели, ещё из родительского дома: буфет резного дерева, круглый дубовый стол, массивные кожаные кресла. Ульрих выключил верхний свет и зажег свечи. У него всегда был запас кубинских сигар лучших сортов, которые он по дешевке покупал в Восточном Берлине.
Насытившийся доктор закурил сигару и мечтательно наблюдал за колечками дыма в дрожащем пламени свечи.
— Что мне делать, Ульрих? — вдруг спросил Кайзер.
— Ты болен, Вилли? — забеспокоился Шуман.
— Я здоров, — нетерпеливо отмахнулся Кайзер. — У меня серьезные неприятности. У министра вырос на меня зуб, а канцлеру я никогда не нравился. Они хотят меня убрать. Они только ждут повода, чтобы избавиться от меня.
Кайзер наливался бурбоном, словно это была минеральная вода, но почему-то не пьянел. Шуман свинтил пробку второй бутылки и положил Кайзеру на тарелку холодный ростбиф и ветчину.
— Может быть, ты преувеличиваешь? — спросил Шуман. — У нас у всех бывают неприятности. На то и начальство, чтобы портить настроение.
— Ты-то что в этом понимаешь? — пробормотал Кайзер. — Ты сам себе начальник. Что хочешь, то и делаешь. А я чувствую, как они на
Шуман внимательно разглядывал своего друга. Вилли Кайзер с юности склонен к пессимизму, у него были невротические реакции, он легко впадал в тоску. Доктор Шуман всегда принимал во внимание особенности психической конституции своего друга, но Вилли Кайзер давно научился держать себя в руках. Кроме того, Кайзер всегда точно оценивал ситуацию, знал, откуда дуют ветры. Все-таки он был одним из самых осведомленных людей в стране.
— А чего они на тебя взъелись? — спросил Шуман.
— Я для них чужой, — немедленно ответил Кайзер. — Они мирились с моим существованием, потому что я был вынужденным злом. Я улучшал их репутацию в глазах союзников. «Сын участника антифашистского Сопротивления у нас начальник контрразведки» — так они меня представляли на всех международных встречах.
Лицо у Кайзера было мрачное, почти черное.
— Что же изменилось?
— Больше они во мне не нуждаются, — просто ответил Кайзер. — Теперь уже никто не подозревает руководителей Западной Германии в том, что они скрытые нацисты. Они почувствовали себя увереннее и хотят посадить на мое место своего человека, послушного.
Кайзер тоже раскурил сигару.
— Они и сделают это сразу после выборов. Сейчас им скандалы не нужны.
— Может быть, тебе уйти самому? — предположил Шуман. — Черт с ними со всеми!
— А что я буду делать? — мрачно сказал Кайзер.
— Займешься адвокатской практикой, откроешь свою контору, — заулыбался Шуман. — Зарабатывать будешь значительно лучше, чем на своей высокой должности.
Кайзер, сосредоточенно пыхтевший сигарой, покачал головой:
— Это занятие не по мне.
Он вдруг разозлился, залпом допил стакан и жестко сказал:
— И вообще, я не намерен облегчать им жизнь. Я буду сражаться до конца! Они ещё пожалеют, что связались со мной. Я такое о них знаю, что никому и не снилось.
Ульрих Шуман стоял на своем. Он уже перешел на ликеры, тянул что-то вкусное из маленькой рюмочки и вяло повторял:
— Мне все равно кажется, что незачем тебе тратить силы на борьбу с ними. Лучше заранее поищи запасной аэродром и уходи сам. Сейчас тебе везде будут рады. Не хочешь заниматься адвокатской практикой, иди в банк. Да тебе будут рады в наблюдательном совете любой корпорации.
Хорошая еда неизменно приводила Шумана в благодушное состояние.
— Давай выпьем ещё по рюмочке и пошлем их всех к черту.
Но Вилли Кайзеру выпитое только прибавило упрямства. Он и слушать не хотел старого друга.
— Нет, и ещё раз нет, и перестань спорить, Ульрих, — решительно заявил Кайзер. — Все. Больше об этом говорить не будем.
Несколько минут они молчали. Вилли Кайзер неуверенно встал и посмотрел на часы.
— Вообще-то мне пора ехать, — сказал он. — Где у тебя телефон? Я вызову машину.