Медовый месяц на ледяной планете. Вэктал и Джорджи

Диксон Руби

Слезы снова текут по ее щекам. Она кивает головой.

— Ты прав. Знаю, что ты прав.

— Тогда почему ты плачешь?

Из ее горла поднимается пузырящийся смех, и она сжимает мою руку так сильно, что я удивлен ее силе.

— Потому что хорошо от души поплакать. Думаю, мне надо попрощаться, прежде чем уйду и начну жить дальше. Теперь, когда они похоронены, надеюсь, они обретут покой, — Джорджи снова смотрит на могилы, все еще цепляясь за мою руку. — Нам всем нужно жить дальше.

Я киваю в согласии. Она не уходит, а я остаюсь рядом с ней. Пока Джорджи

хочет сидеть здесь, я буду рядом с ней. В конце концов ее слезы высыхают, и ее рука сжимает мою уже не так сильно. Она смотрит на меня и выражение ее лица более спокойное, чем за эти дни.

— Думаю, я готова, — говорит она мне. — Мне это было нужно. Им это было нужно, — она указывает рукой на могилы. — И теперь все мы можем оставить все это в прошлом.

— И чем ты хотела бы заняться сейчас, мой сладкий резонанс?

— Вернулась бы в нашу пещеру? — отвечает она, устало улыбнувшись. — Я внезапно чувствую себя такой уставшей.

Видимо, это потому, что она освободилась от тяжести своих забот. Она молча несла на своих плечах их груз так долго, что теперь, когда с ними покончено, ей полегчало — и еще она чувствует, что очень устала. Но я этого не говорю. Я лишь улыбаюсь и прикасаюсь к ее животу.

— Комплект делает тебя сонливой. Может, тогда вернемся в пещеру охотников переночевать?

Она смотрит на летающую пещеру с этими ее странными, темными стенами.

— Конечно. Мне не хочется больше ни одной ночи провести в этой адской дыре.

Часть 5

ДЖОРДЖИ

Я… свободна.

Да чего же странное ощущение проснуться после того, как рухнула в кучу шкур в тот самый момент, как мы вернулись в пещеру охотников, и не чувствовать на своих плечах тяжести своего долга. Я уже не испытываю чувство глубокой вины за смерть этих трех женщин, или бесконечное беспокойство, что приняла неверное решение, повлекшее за собой их смерть. Я уже не чувствую ту болезненную скорбь оттого, что Земля осталась в прошлом.

Я оставила все это в могилах, на горе, где Крисси, Пег и Доминик могут наконец-то обрести вечный покой.

Я сделала все возможное, что было в моих силах, спасла саму себя и стольких других, сколько смогла, и здесь мы начали новую жизнь. Этого уже достаточно. Мы похоронили наших умерших, а я похоронила все свое прошлое — Землю включительно. Я свободна двигаться в будущее, с моей парой.

Мой невероятной, великолепной парой.

Словно зная, что я думаю о нем, Вэктал обнимает меня и прижимает меня к себе поближе. Он весь такой теплый под шкурами и совершенно голый, и я прям обожаю сворачиваться возле него калачиком.

— Рано еще, — мурлычет он, поглаживая мою руку. — Спи давай.

— Конечно, — обещаю я, но предпочла бы не спать. Мысли кружат мне голову, и я чувствую себя такой свободной. Я с нетерпением жду то, что приготовил этот день, что приготовил этот месяц, что приготовило будущее.

Я прикасаюсь к низу своего живота, гадая, сколько времени это займет, прежде

чем у меня он начнет показываться. Прежде чем он у меня разбухнет младенцем, и груди увеличатся, и все поменяется. Разве не странно, что я с нетерпением жду утреннего недомогания? Мне нужен знак того, что ребенок внутри меня на самом деле существует. Мне нужно какое-то доказательство, нечто большее, чем просто задержка цикла или изменение в звуках, которые производят наши кхаи, когда мы вместе.

— Джорджи? — бормочет Вэктал, скользя пальцами сквозь мои волосы. — Что с тобой?

— Я в полном порядке, — отвечаю я ему, и это чистая правда. Я чувствую себя так, будто вскрылась нагноившаяся рана — рана, о которой до недавнего времени я даже понятия не имела. Теперь все плохое ушло из нашей жизни, и я готова к началу исцеления… на самом деле, я уже чувствую себя вполне исцеленной. — Просто думаю.

— О чем?

В его голосе звучит настороженность, как будто он ожидает от меня услышать нечто грустное или тревожное. Я не могу его винить за эту настороженность — я пообещала ему насыщенный сексом медовый месяц, а вместо этого он дождался от меня похороны. Прижавшись к своей паре, я кладу подбородок ему на грудь, разглядывая его светящиеся глаза в тусклом свете пещеры.

— Думаю о нашем малыше. Нашем будущем. Племени. Да о куче всякого.

Он улыбается, его сонные синие глаза раскрыты лишь узкой щелкой.

— Мне нравятся подобные мысли.

— Мне тоже. — Я скольжу пальцами по его животу и провожу ими по его бокам, наслаждаясь тем, как он напрягается. Ему щекотно. — И еще я хотела бы с тобой кое о чем договориться. О могилах. Давай не будем никому рассказывать, что мы сделали, ладно?

— Думаешь, им не хотелось бы узнать об этом? Или что они не одобрили бы?

— Уверена, что они бы одобрили, — говорю я. — Но я так же хочу, чтобы они забыли о прошлом и жили дальше, как это собираюсь делать я. По-моему, если мы об этом расскажем, это лишний раз напомнит им о наших потерях. Если кто спросит, мы поделимся, но если никто не спросит, то самой мне не хочется рассказывать все добровольно. Всем нам необходимо начать все с чистого листа.

— Ну что ж, хорошо.

— Если спросят — скажи, что у нас был насыщенный сексом медовый месяц, во время которого мы почти не покидали шкуры.

— Так значит мы… сочиняем истории? — он улыбается мне.

Я морщусь. Это была оригинально поданная мной идея, разве нет? Ну то, что мы вдвоем сбежали и только тем и занимались, что без конца трахались как кролики. Должно быть, это путешествие вызывает в нем глубокое разочарование, даже несмотря на то, что для меня оно было необходимым.

— Прости, Вэктал. Это путешествие для тебя оказалось не слишком-то удачным, верно?

— Тебе это путешествие было необходимо. Я ни о чем не жалею. Я рад уже тому, что из твоих глаз исчезла печаль, — он легонько проводит пальцем по моей щеке, затем обводит мою челюсть. — Я понимал, что есть что-то, что гнетет мою Джорджи, и если это именно то, что потребовалось, чтобы помочь, то я очень рад.