Медовый месяц с чужой женой
Шрифт:
– Да ты потекла, как тёлочка, обманщица… Признай это.
Прижав меня ещё сильнее, будто боялся, что я выскользну из хватки, он ласкал мои складочки умело, резко, ритмично, словно наказывал. Это было жёстко, без намёка на нежность, но под его пальцами невыносимо искрила моя кожа, и кровь закипала в венах. Он брал меня пальцами, неглубоко проникал в узкое лоно, снова и снова терзал предательски набухший бугорок.
– Поля… – Макс ласкал меня и говорил, говорил, говорил: – Я хочу видеть страсть, хочу её на весь месяц. На черта мне сдались твои комплексы? И ты или сделаешь то, что я хочу, или свалишь сейчас же. Вместе со своим презренным муженьком. И пусть его папочка хоть на колбасу пустит, я плакать точно не буду.
Дыхание моё сбилось, по телу словно кто-то пропустил разряд, а горячие волны болезненного удовольствия одна за другой разбивали меня о каменистый берег правды: я безвольная, слабая кукла. Не смогла пойти даже против своего тела, что поддавалось безумной ласке и разрешало унижать меня и мучить удовольствием. Я таяла в руках монстра и отчаянно боялась, что он просто вонзится в меня и опорочит, причём сделает это так искусно, что это и изнасилованием не назовёшь.
Ненавижу. Но ещё сильнее я боялась, что мне понравится. Не хочу, не стану признавать это!
Что монстр со мной сделал? Испортил, вывалял в грязи.
Новая волна жара затопила мир мраком и пронзила стрелой спину, скрутилась внизу живота раскалённой спиралью, и я не смогла удержать падение с вершины. Судорожно втянула воздух через рот, растеклась в тающем огне и растворилась в миллиардах искр, пляшущих перед внутренним взором.
Макс внезапно отступил, оставив меня распластанную на столе. Я перевернулась на бок и скрутилась от невыносимой тоски. Всё, что монстр сделал и чего добился от меня, будто доказывало, что я – просто шлюха и таю в его руках.
Сердце колотилось так сильно, что казалось, грудная клетка взорвётся, а внизу живота пульсировала приятная влажная истома. Стыд и гнев затапливали, но я ничего уже не могла сделать.
Отчаянно ждала, что монстр продолжит издеваться, завершит начатое, удовлетворит и себя, но Макс неожиданно скрипнул каблуками по паркету и направился к двери.
– Идём. – Голос его прозвучал буднично, словно он не рычал зверем несколько минут назад.
У меня вырвалось растерянное:
– Куда?
Честенер застыл у порога и, медленно обернувшись, объяснил:
– Как и планировали. В магазин. Но если ты желаешь остаться дома и продолжить, же-на… только скажи.
Глава 19. Макс
Я шёл к машине и скрипел зубами. Сбросить напряжение не получилось, стало только хуже, но брать девушку там, на столе, беззащитную, рука не поднялась. Слишком всё неправильно идёт. Не так, как я себе представлял. Не так, как планировал.
Если Пелагея не играет, я в её глазах – настоящий монстр. Да, я зверь, не знающий пощады, но…
Да плевать на «но»!
Месть нужно подавать холодной? Вот и я стану льдом, всё равно уже не развернуть этот поезд. Я хочу её, я купил её. И я её трахну. И она будет умолять об этом, благодетельница.
Смешно. Витеньку ей жалко! Ублюдок будет платить по счетам, пусть даже и не по своим, а отцовским. Все они на одно рыло, все в пуху.
Я сел в авто и, когда Поля залезла в салон и дождалась, пока охранник захлопнет дверь, приказал холодным тоном:
– Крис, отвези нас к Валери.
И на полчаса я откинулся на упругую спинку сидения и попытался расслабиться. Но нет же! Я вдыхал её запах, что проник в салон и пропитал кожу рук, чувствовал тепло бедра даже на расстоянии, слышал, как девушка сопит и давится слезами. В конце пути Поля притихла, а я украдкой повернул голову.
Обхватив себя руками, она дрожала и смотрела в окно. Рубашка на её бёдрах немного задралась, обнажив стройные ноги, но, увы, недостаточно, чтобы дать полюбоваться тем, что сейчас, я знал, было беззащитно обнажено. Для меня обнажено! Пусть и не по её воле.
Но Поля явно избегала смотреть на меня. Шея её была напряжена так, словно она отчаянно хотела что-то разглядеть за окном. Будто почувствовав мой пристальный взгляд, она покосилась в мою сторону и, дёрнувшись, тут же отвернулась. Я увидел, как щёки её медленно налились алым.
– Ну, соври, что тебе не понравилось, – накрутив на палец светлый локон, я стиснул острый подбородок и заставил Полю посмотреть мне в глаза. – И это только начало, драгоценная женушка.
Её взгляд опустился и скользнул по моему лицу, и Поля тут же закрыла глаза, будто сама себя останавливала. Спросила тихо:
– Начало чего? Мне казалось, что этот ужас начался ещё вчера.
Я сильнее сдавил пальцы и проговорил ей в губы:
– Страдаешь по Дорогову?
Она распахнула веки, взмахнув густыми ресницами, и растерянно улыбнулась.
– Что? – Будто только поняла, о чём я спросил, и посмотрела в глаза. – Макс, никогда больше не хочу слышать эту фамилию. Я с тобой на месяц, и если тебе хоть на грамм не плевать на меня, пожалуйста, не произноси ни её, ни имени бывшего… – вздрогнула, – мужа.
– Мне так же плевать на тебя, как и тебе на меня, – сказал я холодно и отстранился.
Машина притормозила у многоэтажного здания, залитого диодным светом. Я вышел первым и остался ждать, пока Дима подаст руку Поле. Много чести.
Но что-то царапалось в душе. Если она другая, то как вообще повелась на идиота-Дорогова?
– В раздел белья даже не заглядывай, – шепнул я ей на ухо, когда под руку довёл до стеклянного входа.
– Уверен? – Колко глянула она. И хватает же наглости. – Мне показалось, тебе понравилось рвать на мне бельё.