Медведь и Дракон

Клэнси Том

– Я не люблю говорить и делать вещи, в которые не верю, – попытался возразить президент.

– Для политического деятеля это походит на дальтонизм или сломанную ногу, потому что является серьёзным недостатком, – заметил ван Дамм. – Это ведь тоже часть твоей работы. Однажды Никита Хрущёв сказал: политические деятели одинаковы во всем мире, мы строим мосты, хотя в этом месте нет рек.

– Значит, мы должны заниматься напрасной тратой денег? Арни, это не наши деньги! Это народные деньги! Они принадлежат народу, и мы не имеем права разбрасывать их направо и налево.

– Права? Кто сказал, что это должно быть правильным? – терпеливо спросил Арни. – Эти три сенатора, которые, – он посмотрел на часы, – направляются к нам прямо сейчас, месяц тому назад одобрили твой законопроект о выделении средств на нужды обороны страны, если ты ещё помнишь, и тебе

могут снова понадобиться их голоса. Так вот, скажи мне, этот законопроект о выделении средств на нужды обороны был важным, не правда ли?

– Да, конечно, – ответил президент Райан, глядя на Арни насторожённым взглядом.

– И принятие этого законопроекта было необходимо для страны, верно? – продолжал ван Дамм.

Глубокий вздох. Райан чувствовал, куда все это ведёт.

– Да, Арни, необходимо.

– Таким образом, одобрение этого небольшого проекта помогло тебе осуществить что-то важное для страны, как ты считаешь?

– Наверно. – Райану не хотелось уступать в таких спорах, но спорить с Арни всё равно что спорить с иезуитом – ты почти всегда проигрываешь.

– Джек, мы живём в несовершенном мире. Ты не можешь надеяться, что всегда будешь поступать правильно. Лучшее, на что можно надеяться, – это совершать правильные поступки почти всегда – по сути дела, можешь остаться довольным, если в конечном итоге правильные поступки перевесят не совсем правильные. Политика – это искусство компромисса, когда ты принимаешь важные решения, необходимые для тебя, уступая другим в менее важных вещах, которые они хотят получить. Поступая таким образом, ты остаёшься человеком, который даёт что-то, а потому создаётся впечатление, что они не берут, а получают от тебя, потому что ты босс. Ты должен понимать это. – Арни сделал паузу и отпил несколько глотков кофе из чашки. – Джек, ты работаешь очень напряжённо и учишься очень быстро – для ученика четвёртого класса средней школы, – но тебе нужно овладеть подобными вещами до такой степени, что, принимая решение, ты даже не будешь думать, насколько оно правильно. Весь процесс должен стать для тебя таким же естественным, как застёгивать молнию на брюках, после того как сходил в туалет. Ты все ещё не понимаешь, насколько хорошо справляешься со своими обязанностями. – Может, это совсем неплохо, добавил про себя Арни.

– Сорок процентов людей не считают, что я хорошо справляюсь со своими обязанностями.

– Зато пятьдесят девять процентов считают, и к тому же многие из этих сорока процентов всё равно голосовали за тебя!

Прошедшие выборы отличались необыкновенно большим числом вписанных в бюллетени кандидатов, причём особенно часто вписывали имя Микки Мауса, напомнил себе Райан.

– Что я сделал такое, обидевшее стольких людей?

– Джек, если бы опрос Гэллапа проводился в древнем Израиле, Иисус был бы, наверно, обижен его результатами и вернулся к профессии плотника.

Райан нажал кнопку на своём телефоне.

– Эллен, зайдите ко мне.

– Хорошо, господин президент, – ответила миссис Самтер, пользуясь не слишком секретным кодом, существующим между ними. Через тридцать секунд она вошла в кабинет с опущенной рукой. Подойдя к президенту, она протянула руку с сигаретой. Джек взял сигарету и зажёг её бутановой зажигалкой, потом достал пепельницу из ящика стола.

– Спасибо, Эллен.

– Не за что, господин президент. – Она вышла из кабинета. Каждый второй день Райан передавал ей долларовую банкноту, оплачивая этим свой сигаретный долг. С течением времени этот процесс становился у него все более совершенным, и теперь он выкуривал не более трех сигарет в особенно напряжённый день.

– Смотри, чтобы об этом не пронюхали средства массовой информации, – посоветовал Арни.

– Да, я знаю. Мне разрешено завалить секретаршу прямо здесь, в Овальном кабинете, но если меня застанут с сигаретой, то это сочтут преступлением, равным жестокому обращению с ребёнком. – Райан глубоко затянулся сигаретой «Виргиния слим», отдавая себе отчёт в том, как отнесётся к этому его жена. – Если бы я был королём, то сам формулировал бы эти гребаные правила!

– Но ты не король и потому не можешь, – напомнил ему Арни.

– Моя работа заключается в том, чтобы сохранять, оберегать и защищать страну.

– Нет, твоя работа заключается в том, чтобы сохранять, оберегать и защищать конституцию, что является гораздо более сложным. Не забывай, что для обычных граждан фраза «сохранять, оберегать и защищать» означает, что им платят каждую неделю и они кормят на эти деньги свои семьи, раз в году проводят неделю на пляже или, может быть, в Диснейленде, а осенью смотрят футбол каждую субботу. Твоя работа состоит в том, чтобы они чувствовали себя удовлетворёнными и в безопасности не только от иностранных армий, но и от всех превратностей судьбы. Зато хорошая новость заключается в том, что если ты осуществишь все это, то сможешь провести на этой работе ещё семь лет и затем уйти на пенсию, провожаемый всеобщей любовью.

– Ты ничего не сказал о проблеме наследия.

Райан заметил, как вспыхнули глаза Арни при этих словах.

– Наследие? Любой президент, который слишком беспокоится об этом, оскорбляет бога, а это почти так же глупо, как оскорблять Верховный суд.

– Да, и когда дело Пенсильвании [20] попадает туда…

Арни поднял руки, словно защищаясь от удара.

– Джек, на твоём месте я стал бы беспокоиться об этом, когда придёт время. Ты не согласился с моим советом относительно Верховного суда, и пока тебе везло, но если – нет, когда разразится буря, ты окажешься в тяжёлом положении. – На такой случай Арни ван Дамм уже планировал стратегию защиты.

20

Дело Пенсильвании – сложный судебный процесс о праве женщин на аборт, который дошёл до Верховного суда и был принят с определёнными изменениями.

– Может быть, но я не стану беспокоиться об этом. Иногда проще предоставить решение судьбы воле случая.

– А иногда смотришь по сторонам, стараясь убедиться, что проклятое дерево не свалится на тебя.

Интерком Джека загудел в тот момент, когда он погасил сигарету.

– Сенаторы только что вошли через Западный вход, – раздался голос миссис Самтер.

– Я пошёл, – сказал Арни. – Только не забудь, что ты поддерживаешь проект плотины и канала на этой чёртовой реке и что ты высоко ценишь их поддержку. Запомни, Джек, что они всегда придут к тебе на помощь, когда это потребуется. А тебе их помощь нужна. Запомни и это.

– Хорошо, папочка, – ответил Райан.

* * *

– Ты шла сюда пешком? – с удивлением спросил Номури.

– Всего два километра, – отмахнулась Минг и хихикнула. – Это благоприятно сказалось на моем аппетите.

Действительно, ты проглотила этот феттуччино, как голодная акула проглатывает серфингиста, – подумал Номури. – Надеюсь, что твой аппетит не особенно пострадал. Но это было несправедливо. Номури тщательно продумал весь вечер, и если она попала в его ловушку, то это в большей степени его вина, чем её, разве не правда? И у неё на самом деле есть шарм, решил он, когда она села в автомобиль компании. Они уже договорились, что они приедут в его квартиру, для того чтобы он мог вручить ей подарок, который так рекламировал. Теперь Номури чувствовал, что его волнение растёт. Он строил планы больше недели, и наслаждение погони было наслаждением погони, оно так и не изменилось за десятки тысяч лет существования человечества… и теперь он пытался понять, что происходит у неё в голове. Минг выпила два бокала вина с феттуччино и отказалась от десерта. Когда он предложил отправиться к нему в квартиру, она прямо-таки вскочила на ноги. Значит, или его ловушка была великолепно подготовлена, или она была готова в большей степени, чем он ожидал… Ехать пришлось недолго, и во время поездки они молчали. Номури поставил машину в отведённое для него место, думая о том, заметил ли кто-нибудь, что сегодня он приехал не один. Он был вынужден исходить из того, что здесь за ним следят. Китайское Министерство государственной безопасности интересовалось, наверно, всеми иностранцами, живущими в Пекине, потому что все они считались потенциальными шпионами. Как ни странно, но его квартира находилась в другой части здания, не там, где жили американцы и остальные иностранцы из западных стран. Это не было открытой сегрегацией, никого не помещали в особые категории, но факт остаётся фактом – американцы жили в основном в одной секции здания, вместе с теми, кто приехал из западных стран, и… жителями Тайваня, заметил Номури. Таким образом, если и существовало наблюдение, оно было сосредоточено главным образом на противоположном конце жилого комплекса. Это хорошо для Минг и позднее может быть выгодно и для него.