Медвежонок Васька
Шрифт:
Два часа полярники искали дядю Фомича. Все ракеты расстреляли. Механик трактор завёл, на тракторе кругом ездит. Нет дяди Фомича. Пропал.
Юрка из сил выбился, кричит, стреляет, а на ресницах слёзы застыли. Он виноват, что пропал дядя Фомич, из-за него всё!
И тут вдруг голос знакомый:
— Ого-го! Ого-го! Сюда — И ракета в стороне дома
взвилась.
— Вроде, дядя Фомич, — кричит Юрка, — бежим туда!
Обрадовались полярники, поспешили домой. И действительно., стоит у дома дядя Фомич, живой, невредимый — весь белый от снега, и с ним Васька.
Обступили полярники Фомича, трясут его, обнимают.
— Ну, старина, напугал ты нас. И как это ты?
— Дядя Фомич' Живой, живой, — только и повторяет Юрка.
— Да, — отвечает Фомич, — совсем бы мне конец, если бы не Васька. Спас меня медведь.
— Как это? Не может быть! — удивляются полярники.
— А вот как, — говорит дядя Фомич. — Погнался я, старый , за рыбой и чуть жизнь не потерял. Вот оно что значит, правила полярные нарушать, в пургу не привязываться.
Стал Фомич рассказывать, как закрутило его, как потерял он сразу направление. В пургу ветер то с правой стороны, то с левой, то в спину бьёт. Трудно по ветру-обманщику направление определить. И поволокло Фомича неизвестно куда — или в тундру, или к морю. В тундру попадёшь — тысячи километров без людей, без жилья. В море попадешь — иди по льду хоть до острова Врангеля, если в полынью не угодишь. А если пурга береговой лёд поломала, тогда сразу конец — в море в меховой одежде не поплаваешь. Утонешь.
„Пропал, — подумал Фомич. — Нужно на месте стоять, пока товарищи на помощь не придут".
Знал он, что не оставят его в беде. Только стоять на месте трудно. Колючий полярный ветер насквозь продувает, словно не меховые полярные одежды на Фомиче, а летняя рубашка. Стоя замёрзнешь. Решил он кругами ходить, чтобы далеко от каната не уйти. Да сбился. Ещё дальше забрёл. То холодно было, а тут вспотел Фомич, идёт, всё хочет против ветра, чтобы к дому ближе. Бьёт его пурга, то в левый бок ветром толкнёт, то в правый...
„Ладно, — думает Фомич,— буду идти. День буду идти, два буду идти. Кончится пурга когда-нибудь. Тогда меня товарищи найдут. С самолёта найдут, вертолёт вызовут. Главное —не упасть, не заснуть, не замёрзнуть".
И пошёл. И вдруг кто-то его со всей силы по спине — бац! Упал Фомич в снег, а на него будто гора навалилась. Ни пошевелиться, ни встать.
„Обвал, — подумал Фомич. — Наверное, к сопкам вышел... Вот теперь конец".
Только чувствует он, что тепло ему, что кто-то сопит рядом, ворочает его с боку на бок. Нет, не похоже на обвал. Наконец, отпустило. Оглянулся — над ним медвежья морда. Попрощался тут Фомич с жизнью. Загрызёт белый разбойник...
А медведь лапой Фомича подталкивает, норовит лизнуть в лицо и сопит радостно.
— Васька! — закричал Фомич. — Родной ты мой зверюга!
А Васька сопит и бороться лезет.
— Васька, — говорит ему Фомич, — сахару хочешь? Супа хочешь? Рыбы свежей, не мороженой хочешь?
Сел Васька на снег, голову набок склонил, словно задумался: хочет ли?
— Домой, Васька, на камбуз! — кричит Фомич. — Сахару дам.
А Васька сыт. Что такое суп, сахар, рыба — он, конечно, знает, но есть ему не хочется. Бороться хочет. Нашёл себе игру — в пургу бороться!
— Васька, зверюга, варенье дам. Полную банку. Знает Васька и слово „варенье". Остановился опять
голову набок склонил, задумался.
— Варенье, варенье дам. Домой. На камбуз. Повернул Васька, оглянулся на Фомича и пошёл. Сделал шаг—и исчез в пурге. Нет Васьки.
Побежал Фомич за ним—смотрит, сидит медведь, ждёт. Так и пришли они к дому. Васька-то и в пургу знает, где станция. Хотя обычно в пургу медведь спит, но тут за Фомичём пошёл — соскучился. И спас его.
ВАСЬКА УХОДИТ
Прошло два года. Вырос Васька, никто уже с ним бороться не может — одним ударом могучей лапы человека на землю бросает, хотя и играет в полсилы.
Как-то решил Васька в комнату заглянуть — раньше никогда его в дом не пускали. Стукнул лапой — толстую дверь, обшитую войлоком с петель сорвал. Степенно вошёл в сени, зацепил боком ящик, свалил, полез в другую дверь. Тут выскочил Фомич.
— А ну уходи! Это что ещё за номера?!
Васька не уходит. Рычит. Любопытно ему, что там, в комнате. Пришлось Фомичу свой ремень доставать. Увидал Васька ремень, поджал зад и наутёк.
— То-то. — сказал Фомич. — Помнит науку. — И пошёл к Ваське с вареньем в руках мириться. Обидчивый медведь стал, раздражительный. Чуть что не так — уходит.
— Скоро сбежит наш Васька, — сказал как-то за завтраком дядя Фомич Весна, солнышко пригревает, вот-вот день полярный начнётся. Пора Ваське семьёй обзаводиться.
И правда, всё чаще уходил Васька в тундру или на море. Бродит по берегу, смотрит на льдины, что проплывают вдали. Или рыбу ловит. Или на тюленей охотится.
Перестал на камбуз к Фомичу за едой ходить. Только в гости, поиграть.
А потом и совсем ушёл. День его нет, два, три. Забеспокоился Фомич.
— Убьют Ваську охотники. Ведь не знают, что ручной он. Бах — и шкура одна, а не Васька...
Посовещался Фомич с друзьями. Потом механик завёл свой трактор-вездеход, сел на него с Фомичём и уехал.