Медвежонок
Шрифт:
– Думаю, я вернусь в Луисвилл, - промолвил Денни.
– Пока что. Я знаю, где там можно неплохо спрятаться.
– Во взгляде Прюитт мелькнуло недоверие.
– Все происходит слишком быстро! Несколько недель тому назад я был простым биологом, потом стал мятежником, а теперь все снова меняется, и я уже бегу, скрываюсь от врагов! Каждый раз, как только я думаю, что понемногу начал осваиваться с новым положением вещей, все переворачивается и мне нужно привыкать к чему-то новому. С ума можно сойти. Мне хочется тишины и покоя, чтобы можно было хорошенько над всем этим поразмыслить.
– Денни встал, надел куртку и подхватил рюкзак.
Огонь прогорел, в очаге теплились угольки. Прюитт пошевелила их кочергой и в последний раз помешала яблоки. Потом положила в свой рюкзак какие-то бумаги, немного сыра и грецких орехов и тоже натянула куртку. Денни чувствовал, что ей хотелось спорить с ним, доказывать, что нужно молчать, но она сдержалась и просто сказала:
– Тогда пошли. Переплывем на веслах в Индиану, а там на пакетботе доберемся до Луисвилла.
На улице было серо, прохладно и сыро. Вслед за Денни выбежала собака, последней вышла Прюитт и захлопнула дверь.
– Когда снимут ограду, придется держать дом на замке.
– Она даже состроила гримасу.
– Схожу в туалет. А ты?
– Он отрицательно покачал головой.
– Тогда подожди меня. Фесте, сидеть. Я скоро буду.
Прюитт сделала три шага по тропинке, как вдруг все вокруг: голые деревья, крутой склон холма, мастерская Оррина Хаббелла - все закружилось, словно в вихре.
Денни закричал:
– Эй! Эй!
– и выронил из рук рюкзак. Постепенно воздушный вихрь стал проясняться, сначала в центре, потом по краям.
– Оставайся на месте, - сказала Прюитт.
– Это окно времени, оно открывается из будущего.
– Что же будет?
– взволнованно спросил Денни, он приготовился бежать.
– С нами? Ничего. Не волнуйся, кто бы там ни был, они могут только наблюдать за нами и разговаривать.
– Из ее голоса исчезла горечь, говорила она возбужденно и взволнованно.
Денни испугался, но и разволновался тоже. Обычно люди не попадали в места, где проявлялись окна времени. Разве что по видеоканалам показывали то, что удалось через подобное окно увидеть и записать: исторические события, отредактированные техниками Бюро физики времени. Сейчас Денни сам оказался в центре происходящего. Другой бы на его месте впал в панику, но вместо этого он спросил:
– Как далеко в будущем должен находиться приемопередатчик, чтобы открыть такое окно?
– Теоретически совсем недалеко. Но на практике невозможно задать координаты, если не отойти на значительное расстояние. Как если бы ты пытался прочесть то, что написано у тебя на переносице.
Денни хотел было что-то сказать, но она махнула рукой, призывая молчать. Объектив окна окончательно прояснился. В центре Денни увидел хефна, тот стоял за каким-то странным металлическим прибором на ножках и управлял им. Хефна и приемопередатчик окружал цветущий апрельский пейзаж, столь неожиданный в самом разгаре зимы.
Объектив теперь не кружился даже по краям. Хефн отступил от своего прибора и вышел вперед, чтобы его было лучше видно.
Денни никогда не мог отличить одного хефна от другого, но сейчас точно знал, что перед ним не Хамфри и не Иннисфри. Этот хефн был более худощавым, даже изящным, и шерсть у него была совсем гладкая. Денни бы и сам через секунду обо всем догадался, но худощавый хефн опередил его:
– Привет, Пэм. Привет, Денни. Салют, Фесте, твои пра-праправнуки как две капли воды похожи на тебя! Простите, что так обрушился на вас. Меня, между прочим, зовут Террифри, я сын Хамфри.
– А где сам Хамфри?
– быстро спросила Прюитт.
– Спит. Ему пришлось много работать, почти всю зиму. Так что спячка перенеслась на весну. Но с ним все в порядке, не волнуйтесь. Нам пришлось без его согласия принимать решение связаться с вами, но можно сказать, он заранее дал "добро".
– Ты сказал "нам"?
Террифри взглянул куда-то в сторону, и из-за границы объектива показался еще один хефн.
– Нам, - подтвердил он.
– Мое имя Деннифри. Меня назвали в честь тебя, Денни. Приятно познакомиться.
У Денни в голове все смешалось.
– Ты тот детеныш, которого вырастила Розетта!
– Хефн кивнул в ответ и просиял, или Денни так показалось, потому что хефны ведь не способны ни на какую мимику. Денни тут же спросил: - А что произошло с Рокетом?
– Он прожил долгую, счастливую жизнь; у него было много детей. Мы и с Родео все время поддерживали хорошие отношения, я часто проведывал ее, пока она была жива. У нее тоже было много детей.
– Откуда мне знать, что вы говорите правду? Может, вы специально обманываете меня, зная, что я хотел бы услышать?
– запротестовал Денни.
– Ну конечно, правду, - вмешался третий голос, и в фокусе объектива появился сухопарый старик, почти совсем лысый, с косматой седой бородой. Он встал рядом с двумя хефнами, а Денни был настолько потрясен, что ничего не мог вымолвить. Ведь дедушка умер уже много лет назад. И вдруг его осенило: перед ним стоял он сам - Денни.
Старик улыбнулся, потом поманил кого-то, и в объектив вошла девочка лет десяти-одиннадцати, с каштановыми волосами. Денни подумал, что уже позабыл, как выглядят дети, хотя и раньше мало обращал на них внимания. На девочке было длинное синее платье и высокие коричневые ботинки на пуговицах.
– Привет, дедуля, - сказала она и рассмеялась. Старик обнял девочку, но говорила она в объектив, обращаясь к Денни.
– Меня зовут Марни. Я твоя внучка.
– Моя внучка?!
Тут в разговор вмешалась Прюитт:
– Значит, снят Запрет на рождение?
Все по ту сторону объектива потупили взор и исподлобья посматривали на Террифри, а тот осторожно сказал:
– Боюсь, мы не можем вам ничего сказать. Можем только показать, но отвечать на вопросы не имеем права.
– Это мой единственный вопрос, - настаивала Прюитт.
– Я должна знать.