Мегалодон
Шрифт:
Статус новых прогеноидных желез вопросов не вызвал, их состояние характеризовалось, как «отличное». Тама не стал меня задерживать. Выходя из апотекариона, невольно задумался о очередной тайне ордена. В боях апотекарии при любой возможности забирали геносемя не только своих, но и чужих Астартес. Мало кто знал, что они с ним делают. Возможно, используют как товар при получении Серой Подати, а возможно, ставят эксперименты. Но коль чужое генное наследие есть в некоторых воинах, то наш орден становится химерическим, а подобное может привести к неприятным последствиям, если все вскроется. Инквизиция и Высшие Лорды Терры подобного не одобряют.
И все же прямо сейчас меня совершенно не касались такие вопросы, поэтому все лишние мысли стоило откинуть. В своей келье, пользуясь парой свободных часов до передислокации на «Левитус Лекс» я погрузился в медитацию, успокоив ум, для чего по привычке занялся разбором болтера. Данное действие я совершал не одну сотню раз, иногда с помощью рук, но чаще используя телекинез, который позволял заодно и тренироваться.
Из оружия я использовал посох с рогатым черепом на навершие, великолепный силовой меч «Рассвет» и болтер модели «Хеш», являющийся настоящим произведением искусства. Его собрали на Марсе несколько тысяч лет назад, он отличался выдающимся исполнением, искусной платиновой гравировкой и редкой комплектацией, позволяющей пристегивать двойной спаренный магазин. Кроме стандартного счетчика патронов болтер имел привязанный к авточувствам доспеха целеуказатель и систему генетической идентификации владельца. Никто уже не помнил, как он очутился в арсенале Третьей роты, но то, что болтер являлся ценнейшим образцом, сомнению не подлежало. Получил я его от технодесантника Утулу, которого с невероятным трудом вытащил из-за кромки смерти после жуткого ранения на Хошероне IV. Он сполна оценил мое искусство биоманта и в знак признательности подарил болтер, который я назвал «Рокот». Благодаря своему дару, я пропитал его силой, вырезал на поверхностях метки изгнания и узоры Пустоты, заметив щечки на рукояти психокостью эльдар и сделав накладки из клыков тиранида-воина. После такого «Рокот» стал еще мощнее и надежнее, он стал чем-то большим, чем болтер модели «Хеш». В планах у меня было получить терминаторский доспех, но таковыми в ордене комплектовали лишь немногих, навроде Алого Потока, Красных Братьев и Те Кахуранги. Для меня он был пока недоступен, но именно как артефакт из орденского арсенала, а не как трофей с поля боя. Видения говорили, что шанс на него я получу, причем достаточно скоро. Так же я жаждал обладать психосиловой алебардой «Немезида», уникальным оружием Серых Рыцарей, таинственного ордена Астартес, представляющей собой военную силу Ордо Маллеус Святой Инквизиции. О данном ордене среди Кархародонов знало всего три-четыре человека, включая Алого Потока и Те Кахуранги. Благодаря прошлой памяти я многое мог поведать о непобедимых борцах с демонами, но в настоящий момент они не сильно меня занимали. Куда перспективней казалось получить «Немезиду», уникальное оружие, изготовленное из редчайших психорезонирующих материалов, чья мощь пропорционально зависела от силы владельца, и чей итоговый потенциал мог на полном основании возвести ее в ряды сильнейшего оружия Галактики. Алебарда сочетала в себе посох и меч. Все они были номерными, изготовленными под заказ и ни один из Серых Рыцарей ни при каких обстоятельствах не расстался бы с нею. Не расстался бы живым. Но я не собирался убивать Астартес и идти к своей цели по трупам. Среди миллиарда планет имелись такие, на поверхности которых погибло немало Серых Рыцарей, их тела не нашли, а оружие оказалось утерянным. Именно такого случая я терпеливо ждал. Пустотные Сны ясно указывали, что рано или поздно, но свою «Немезиду» я отыщу. Пока же приходилось довольствоваться посохом. Он был хорош, миллионы псайкеров не задумываясь отдали бы полжизни за подобный артефакт, но я хотел большего.
В отличие от большинства библиариев, мой дар не был жестко фиксирован общепринятыми рамками, он развивался вместе со мной, от десятилетия к десятилетию. Теоретически подобное обозначало, что в свой срок я могу стать Альфа-псайкером. Подобная перспектива добавляла толику радости в том мрачном мире, в котором я теперь жил.
Хотя радоваться особенно не стоило – разум библиария ценнейший дар и одновременно наша величайшая слабость. Мы идем по полному опасностей пути, каждую секунду балансируя на тонкой грани, отделяющей невероятное могущество от безумия, контроль от хаоса, свободу от жадной бездны Имматериума, что так пристально следит за всеми нами. Это было непросто и требовало стальной дисциплины, определенного рода аскезы, соответствующей мотивации и толики везения. Мои братья библиарии во главе с Те Кахуранги относились к своему дару с немалой осторожностью, и я полностью разделял их позицию. Она была проверена многими тысячелетиями, чужими ошибками, смертями и трагедиями. Подобный опыт игнорировал бы лишь дурак. Но все же в силу особенностей своей личности я делал акцент не на опасностях, а на перспективах. Тем более, я же являлся частью нашего великого Пророчества!
Жаль, но пока в благородном искусстве предсказания я уступал многим братьям из ордена. Мои видения не были столь глубоки и подробны, я не мог давать таких советов, какие давали магистру Тиберосу Те Кахуранги, Атеа и эпистолярий Сотти.
Вот и сейчас, продолжая заниматься «Рокотом», я мысленно перебирал возникающие перед глазами смутные мимолетные образы, пытаясь вычленить что-либо стоящее. Нескончаемые сражения с Астартес, друкхари, тиранидами и демонами… Лицо леди-инквизитора Джейд Ранник… Схватки в предстоящей войне на Бадабе… Терминаторский доспех, который станет моим трофеем… Хитроумный вражеский библиарий, с которым я сойдусь в бою и чью фигуру искусно скрывала могучая сила… Враг по недомыслию и брат по крови… Древний археотех времен Темной Эры Технологий на руке павшего в Хаос Астартес… Доблестные и смертоносные воины Караула Смерти… Будущее Кархародон Астра… Кадия…
Подобные вспышки прозрения выглядели интересными, но мало информативными. Все, кроме последнего видения. Кадия! Именно планета на границах Ока Ужаса являлась тем краеугольным камнем, на которой замыкались все вероятностные линии нашего будущего. Жизнь продолжалась и дальше, но Кадия выступала важнейшим водоразделом, вехой, определяющей, куда орден и я пойдем дальше. Если Кархародоны окажутся там в нужное время, это будет правильно. Кадия стоит, и она должна стоять и дальше, а у меня есть девяносто лет, дабы убедить братьев в том, что мы должны быть там во время Тринадцатого Крестового похода.
Впрочем, возможно никого убеждать и не придется. Много лет назад Те Кахуранги и прочие библиарии досконально исследовали мой разум и вытащили из его глубин всю прошлую жизнь и все то, что я знал в нынешнем времени. Тогда мне казалось, что я лишь читаю выдуманные книги и ничего более, но очутившись здесь данную позицию пришлось пересмотреть. Библиарии считали, что авторы из двадцать первого века на планете Земля смогли узреть будущее и описать его. С их теорией сложно было не согласиться. Мои знания стали секретным оружием ордена, его величайшей ценностью и неудивительно, что в бытность учеником Те Кахуранги столь много времени уделял тренировкам ментальной защиты. Подобное знания не следовало открывать никому, кроме своих.
В Галактике сорок первого тысячелетия с избытком страданий и боли, но совсем мало радости. В глубинах своих свирепых душ Кархародоны также страдали, хотя не признались бы в подобном никому и никогда. Виноватые без вины, мои братья в тайне мечтали о том, что Изгнание когда-нибудь все же закончится и мы получим прощения, хотя прощать нас было не за что. Одно единственно суровое решение примарха Корвуса Коракса обрекло орден на странствия во Внешней Тьме, продолжающиеся десять тысяч лет. Но на Кадии сроки подойдут к концу, там наша судьба имеет шанс выйти на новый, уже не столь безрадостный, виток.
Почистив «Рокот», я занялся болтами, нанося на гильзы символы мощи. За этим занятием меня и отвлекли. Надежные непробиваемые двери глушили посторонние звуки, но я почувствовал гостя. Секундный импульс и из моего разума выскользнула проекция акулы, вновь выступающая глазами и ушами. Она легко прошла сквозь адамантиевые двери и через человека, стоящего за ней. Я не удивился, когда узнал, кто именно решил почтить меня своим вниманием.
* * *
Магистр Третьей роты Бейл Шарр подошел к келье библиария Борея и остановился, рассматривая символы, что нескончаемой вязью перетекали один из другого и оплели весь проем, складываясь в красивый завораживающий узор. В середине высоких дверей находилась широко раскрытая четырехметровая зубастая пасть, выполненная из потемневшей бронзы и трофейных клыков. Капитан не был псайкером и не понимал их силы, но даже он почувствовал мощь, исходящую от знаков. Они напомнили ему древних океанических хищников, затаившихся до времени и готовых броситься в атаку. Борей превратил свое жилище в несокрушимую цитадель внутри крейсера, и никто кроме него самого не знал, сколько времени ушло на подобное.
Каху не нравилось то, что он видел. «Кодиций дистанцируется от всех нас, ставит себя выше» – не раз и не два резко высказывался ветеран. Находились и те, кто разделял подобную точку зрения, но Шарр в их число не входил. Он знал Борея лучше, чем кто-либо еще, исключая Те Кахуранги и понимал, что за всем этим стоит удивительный потенциал, пытливый ум, любознательность и желание проявить себя, но не путем возвышения над другими, а за счет своей внутренней силы.
Какая-то тень, мимолетное видение вырвалось из кельи библиария и легко прошла сквозь грудь капитана. Он не вздрогнул, хотя и ощутил холодное внимательное прикосновение к своим сердцам. На подобное не следовало обращать особого внимания. Никто по-настоящему не знал сути библиариев и их возможностей, это могло быть просто действие меток Изгнания или что-то еще, что не несло прямой угрозы.
Массивные двустворчатые двери плавно и беззвучно отошли в стороны, приглашая войти. Капитан так и сделал.
Облаченный в синий доспех Мк V библиарий находился внутри, в боковой комнате, служившей ему своеобразной мастерской. Как и у многих прочих братьев, броня его была собрана из различных деталей, в частности, шлемом выступал лежащий в стороне грандхельм от МК III с вертикальной щелью на лицевом щитке и горизонтальной монолинзой. Кирасу, наручи и поножи украшал белый узор меток изгнания, а на правом наплечнике изогнулась акула, образуя острозубый полумесяц в черной пустоте. Защиту разуму давал капюшон с вплетенными золотыми нитями, сейчас откинутый на плечи.