Мэгги нужно алиби
Шрифт:
— Твое высказывание — ни к селу ни к городу, Мэгги. Наша беседа оказалась очень познавательной, а сейчас, полагаю, тебе следует отдохнуть и пораньше лечь спать. Вполне возможно, что твоя матушка прилетит завтра на метле.
Мэгги направилась за ним по коридору.
— Ты правда считаешь, что она завтра явится?
Он смотрел на нее сверху вниз и улыбался. Вышедший из-под пера мучительно прекрасный герой. Еще прекраснее, чем на бумаге.
— Нет, я так не думаю. Но Бернис придет в три часа. Я попросил бы ее появиться чуть раньше, но все зависит от нашей с Носоксом аудиенции, ты же понимаешь. Подозреваю, она будет лишь первой в череде наших
— Я чего-то не понимаю. Зачем Бернис придет к нам?
— Моя дорогая девочка, а я думал, ты пишешь детективные книги об убийствах. Стань своим «Да, Наверное» и обдумай все вероятности, посмотри на преступление со всех сторон, и со стороны Берни тоже.
Мэгги тряхнула головой, пытаясь освободиться от навязчивых мыслей о матери.
— Ох! — Ее глаза широко раскрылись. — У Бернис был мотив, так? Боже правый, я даже не подумала об этом. У Берни был мотив.
— И серьезный. Стоимостью приблизительно в пятьдесят миллионов долларов, судя по ее словам, и, кажется, это слегка заниженная сумма. Уверен, лейтенант тоже придет к такому выводу. И на этот же факт я указал самой Бернис, которая теперь не так уж счастлива. Так что мы с ней решили объединить усилия и составить список всех, кому могла быть выгодна кончина Толанда. Я буду рад, если ты поможешь.
Мэгги кивнула.
— Конечно. Бедняжка Берни. Представляю, каково ей. Венделл вцепится в нее, едва узнает о завещании. Но она, разумеется, невиновна. Мы должны ей помочь.
— Мы и поможем ей, моя дорогая, — уверенно ответил Сен-Жюст. Конечно, у него имелись весьма неприятные черты типажа «Да, Точно», но все-таки создала его Мэгги, поэтому была надежда на то, что он не столь упертый. — Мы ей поможем. Поверь мне, все в моих руках.
Представьте, что Мэгги Келли решила написать легкую комедию о путешествии во времени. А также решила, что два ее самых удачных персонаж Александр Блейк, виконт Сен-Жюст, и его верный товарищ Стерлинг Болдер — станут упомянутыми путешественниками.
Представьте, что Мэгги вдохновилась событиями последних двух недель, придумала героев и сюжет (например, соседей по курилке в больнице. Вы увидите. Все сгодится).
А теперь представьте, что этот храбрый, временами безрассудный дуэт эпохи Регентства переместился в современный Манхэттен. Представьте, как они всеми правдами и неправдами пытаются добыть себе документы (естественно, фальшивые).
Только вообразите…
Апрельский вечер был бы вполне приятен, если бы не отсутствие привычного лондонского тумана и слякоти. Сен-Жюст чувствовал себя почти свободно, вышагивая в темноте по влажному тротуару и снова и снова убеждая Стерлинга в том, что эти мерзавцы с большой вероятностью «не сварят их себе на обед».
— Ты говоришь это так спокойно, Сен-Жюст, но я вижу, что ты держишь наготове шпагу. — Стерлинг нервно оглядывался, ступая нерешительно, словно не был уверен, куда ставить ногу — вперед или назад. — А этот Змей… Не понравилось мне, как он смотрел на меня той ночью.
— Представляю себе, Стерлинг, — ласково проговорил Сен-Жюст. — Однако, раз нам не грозит пожизненная дружба с этим человеком или его напарником, я не стал бы на это обращать внимания. О, я вижу, наши друзья уже здесь.
— Друзья? Я думал, ты сказал, что они нам вовсе не друзья.
— Стерлинг, — ровно проговорил Сен-Жюст, — попробуй взять себя в руки, пожалуйста.
Он развернулся, сделал три шага к Змею и Киллеру и слегка поклонился им, пока Стерлинг с подчеркнутым вниманием изучал подошву собственной кроссовки с рефлектором на пятке.
— Джентльмены, я рад, что вы такие обязательные. Только я не вижу, чтобы вы кого-то привели. Возникли сложности?
— Ты, чувак, — заговорил Змей, выбрасывая вперед руку, — ты притащил мой нож?
— Да, я принес его, — ответил Сен-Жюст, глядя на Киллера, который постоянно косил глазами влево, будто подавал кому-то знак. Благослови его господь. Сен-Жюст надеялся, что однажды он сможет вступить на путь добродетели. — Твой нож и мои новые часы прекрасно дополнят мой довольно скудный скарб. Что ж, мы, пожалуй, вас покинем. Всего хорошего, джентльмены.
— Эй! Не, чувак, ты никуда не уйдешь, — запротестовал Змей, потянувшись к Сен-Жюсту.
Виконт крепко схватил его за кисть, дернул на себя, заломил руку ему за спину, а потом пощекотал его безволосую шею кончиком ножа с выгравированной на ручке фразой «Вернону с люб мам» (очевидно, гравировщик установил побуквенный тариф… или правописание и пунктуация не были его коньком).
— Я буду очень вам обязан, если вы оповестите ту персону, которая прячется в тени, что Змей с благодарностью воспримет ее появление, — обратился Сен-Жюст к Киллеру, который опять выказывал тревожную склонность хватать себя за интимные части всякий раз, когда становилось страшно.
— Давай, давай, — взмолился Змей.
— Стерлинг, возьми мою трость, пожалуйста, — попросил Сен-Жюст и отошел на несколько шагов, увлекая за собой дрожащего Змея, пока спина виконта не оказалась защищена окном букинистического магазина. — Да, спасибо, Стерлинг. Не хочется ли тебе обнажить шпагу и помахать ею на устрашающий манер?
— Мне? — переспросил Стерлинг, удрученно вздыхая. — Хорошо. Но вдруг я кого-нибудь убью?
— Да, такое может случиться, — согласился Сен-Жюст, улыбаясь. — Можешь свободно нападать на кого угодно, главное, чтобы не на нас. Киллер, мне становится чертовски тяжело удерживать Вернона. Я боюсь, что моя рука с ножом может дрогнуть и нанести ему непоправимый вред.
— Блин, Джорджи, тащи ее сюда! — завопил Змей. — Эти парни чокнутые!
Киллер, он же Джорджи, двинулся в переулок, не сводя глаз со Змея, которого любящая мамаша нарекла Верноном, и вернулся через несколько секунд, ведя за руку молодую женщину, которая, видимо, усердно работала, чтобы монополизировать рынок производства сережек.
В желтом свете фонаря за полквартала от них Сен-Жюст заметил, что каждое ухо молодой леди проколото, по крайней мере, в десяти местах, затем обнаружил, что проколоты также брови, ноздря, подбородок и… невероятно, но… пупок. Еще одна блестящая деталь ее облика — нож в левой руке. Она держала его так, словно умела с ним обращаться.
Весьма непривычное зрелище, подумал Сен-Жюст, для мужчины, привыкшего видеть жеманных женщин с веером в руке.
Не больше пяти футов роста, не тяжелее пушинки, руки тонкие, как тростинки, плоский обнаженный живот. Ярко-желтые треугольники ткани прикрывали отсутствующую грудь. Штаны грозили свалиться с узких бедер и еще на три дюйма волочились по земле.
Кажется, впервые в жизни Сен-Жюст был обескуражен. Его смущение происходило из осознания того, что какой бы грозной ни казалась эта юная леди, она являла собой одно из прекраснейших созданий на земле. Лесная фея. Миниатюрная Венера. Что ж, если сощурить глаза и сделать вид, будто не замечаешь сережек, нелепой одежды, почти истощенного тела…