Механическая пьеса для неоконченного пианино
Шрифт:
Перечень стран попавших под эмбарго был длинным, кроме СССР, Германии и Италии в списке присутствовали их союзники, включая Финляндию, оккупированные страны, африканские колонии Франции, Италии и всех оккупированных стран. Судам прочих стран, следующим через районы действия эмбарго, независимо от порта назначения, предписывалось заходить для проверки наличия контрабанды. Прилагался список этих портов и список контрабандных товаров, в первую очередь продовольственных. Отмечалось, что суда, уклоняющиеся от проверки, могут быть конфискованы вместе с грузом или потоплены. Предупреждалось, что любое нападение на корабли ВМС США, участвующие в обеспечении эмбарго, будет считаться актом агрессии.
Как сама Атлантическая Хартия, так и остальные документы, принятые на встрече, вызвали неоднозначную реакцию в мире. Особенно резкие протесты правительствам Великобритании и САСШ по поводу эмбарго вручили советские послы, после чего
Преобразованный в Восьмую Механизированную Армию бывший шестой механизированный корпус составлял резерв войск, осаждавших город Варшаву. В районах города Вышкув части 7 и 4 танковых дивизий и приданных им для усиления частей пехоты 2-й стрелковой и 29 механизированной дивизий отрабатывали действия штурмовыми группами из одного-двух танков, самоходного орудия, минометного или орудийного расчета и пары отделений пехоты.
Тем временем части четвертой и двадцать восьмой армий укрепляли кольцо окружения вокруг варшавской группировки немецких войск. По железнодорожной колее, спешно перешиваемой на русский стандарт, подтягивались орудия резерва главного командования - сверхтяжелые пушки, мортиры и гаубицы.
Иван Васильевич Котляров, организовывая учебу, не забывал об охране и обороне частей дивизии и приходящих к нему эшелонов. Очень уж неприветливо и настороженно встречали советские войска поляки. Конечно, и в ту войну не все из них хорошо относились к русским, но такого неприкрытого отторжения не было. Видимо, немцы еще недостаточно их научили 'русских любить' всего за два года оккупации.
Котляров старался лично присутствовать на большинстве занятий. Он помнил о больших потерях танков в городских боях в 'ту' войну и знал, что они резко снижались при слаженных действиях в составе штурмовых групп. Признаться честно, ему ужасно не хотелось бы бросать своих солдат в такие бои. Об этом он прямо сказал командующему Прибалтийским фронтом маршалу Баграмяну, приехавшему вместе с новым командующим Восьмой Механизированной Армии генералом П.П. Полубояровым. Баграмян ответил, что он вполне разделяет точку зрения Котлярова и отправил в Москву предложение осадить немцев и просто дожидаться пока они сдадутся. Так как снабжением группировки никто из берлинского правительства заботится не будет, то максимум через пару месяцев немцам наверняка будет нечем стрелять и нечего есть. Но возможно, что будет принято решение на штурм, так как обрекать на голод мирное население Варшавы никто не хочет. Конечно, при штурме возможны некоторые потери среди мирных жителей, но вероятнее всего, они будут намного меньше. Короче куда ни кинь - всюду клин. Остается надеяться на благоразумие немецко-фашистского командования, об отсутствии же какового у этого командования Иван Васильевич наверняка помнит по собственному прошлому опыту.
После отъезда начальства Иван Васильевич с еще большей энергией принялся муштровать подчиненных, не давая ни им, ни себе не малейшей поблажки. Он-то твердо усвоил на опыте безусловную верность старого солдатского правила: 'Тяжело в ученье, легко в бою'. Как всегда, в процессе подготовки выявились и пробелы в системе вооружения армии. Несколько штурмовых групп в качестве орудия сопровождения получили трофейные 75 мм пехотные пушки. В ходе пробных стрельб в полуразрушенном и потому ненаселенном квартале Вышкува выяснилось, что они в городском бою намного эффективней как 76 мм полковых пушек, так и минометов. Имея свойства пушки, гаубицы и мортиры, вдвое легче советской полковой пушки образца 27 года, они позволяли обстреливать практически любые цели. Иван Васильевич для себя отметил этот факт и решил подать наверх записку по этому вопросу. Его поддержал и командир артиллерийского полка дивизии полковник Артамонов, с которым они обсуждали возможные улучшения в оснащении штурмовых групп.
Через несколько дней Котляров в составе рекогносцировочной группы армии приехал на участок фронта седьмой стрелковой дивизии. По дороге они проехали позиции артиллерийского полка резерва главного командования и артиллерийской дивизии прорыва. Огромные 210 мм пушки, установленные на бетонированных площадках, сменялись стоящими чуть ли не колесо к колесу 152 мм пушками-гаубицами и 203 мм гаубицами, а затем 'катюшами'. На одной из позиций 'катюш' группа задержалась и офицеры осмотрели новые, только что с завода, установки БМ-24. Эти машины стреляли 240 мм турбореактивными снарядами с увеличенной мощностью заряда по сравнению с обычными установками. Вся эта мощь должна была обрушиться на передовые части окруженной группировки, не давая им ни минуты покоя.
Осматривая с наблюдательного пункта оборону немцев, Иван Васильевич отметил, что организована она грамотно и по всему видно, занята опытными и фанатичными солдатами, готовыми сражаться до последнего. И еще раз подумал, что разгром этой группировки будет стоить большой крови.
Несколько дней наша артиллерия вела пристрелочный и беспокоящий огонь, а на позиции обороняющихся с самолетов вместо бомб летели листовки. Немцы вяло отвечали, стараясь сберечь боеприпасы и не демаскировать систему обороны. Затем это относительное спокойствие сменилось грохотом почти непрерывного и беспощадного артиллерийского обстрела. Несколько дней такого обстрела и немцам пришлось покинуть передовую линию обороны, превратившуюся в лунный ландшафт.
Казалось, что и дальше все будет происходить по этому сценарию, но внезапно советские войска получили приказ приготовиться к наступлению. Выяснилось, что командование вражеской группировки, состоящее в основном из эсэсовцев, приказало не только прекратить снабжение варшавского гетто продовольствием, но и окружив его кольцом дозоров, полностью прервало любые связи между гетто и городом. Пытавшихся прорваться в город евреев расстреливали на месте, расположенные рядом дома взрывали или сжигали вместе с жителями. Отчаявшиеся жители гетто подняли восстание, но слабо вооруженные и организованные, не смогли противостоять атакам карателей. Польские подпольщики, на помощь которых надеялись восставшие, помогать 'этим евреям' отнюдь не спешили. Нескольким посыльным восставших удалось все же прорваться сквозь немецкие войска с просьбой о помощи и советское командование приняло решение о начале наступления.
После сокрушительной артподготовки, завершившейся залпом реактивных систем залпового огня, в атаку под прикрытием танков Т-34 и ИС-3 пошла советская пехота. Уцелевшие немцы в некоторых местах отбили атаку, но в остальных пехотинцы ворвались в окопы и после непродолжительной рукопашной устремились дальше. Как точно заметил один из советских военных классиков 'при двухстах орудиях на километр фронта о противнике не докладывают. Докладывают о достижении намеченных рубежей и запрашивают о дальнейших задачах'.
Увы, столь благоприятные условия для пехоты продолжались не слишком долго, немцы дрались изобретательно и упорно. Танки натыкались на фугасы, обстреливались из зенитных и полевых пушек, в том числе польских семидесятипятимиллиметровок, забрасывались гранатами. Конечно, потери противника были очень велики, но затормозить наступление первых эшелонов атакующих ему удалось. Тогда советское командование ввело в бой второй эшелон, в том числе и восьмую механизированную армию.
Взвод лейтенанта Ивана Котлярова, прорвался на улицу Варшавы, не потеряв ни одного танка. Несколько оставшихся по дороге пехотинцев, убитых или раненных, вполне укладывались в армейское выражение 'незначительные потери'. Выйдя на окраину города, взвод разделился на две штурмовые группы. В первую вошел танк самого лейтенанта Котлярова и приданный БТР-152А, оснащенный счетверенной установкой 14,5 мм зенитных пулеметов Владимирова, два неполных отделения пехотинцев, группа сапер, огнеметчик с помощником и 7,5 мм немецкая пехотная пушка с расчетом, буксировавшаяся тем же бэтээром. Вторая группа из двух оставшихся танков, отделения пехотинцев, сапер, минометчиков и огнеметчика сразу выдвинулась вперед, затем перейдя на параллельную улицу. В самом городе немцев было меньше, чем на передовых позициях. В основном небольшие группы пехотинцев с гранатами и пулеметами, занимая оборону в каменных домах пытались создать опорные пункты с круговой обороной и огневыми мешками для атакующих. Штурмовая группа Котлярова: впереди пехотный дозор, за ним посередине улицы танк, настороженно поводящий из стороны в сторону громадным орудием, пехотинцы с двух сторон улицы вдоль домов и за танком, последним - также контролирующий стволами своих пулеметов верхние этажи БТР с прицепленным орудием, без боя прошла почти квартал. Внезапно с верхнего этажа каменного дома на перекрестке двух улиц по штурмгруппе начал стрелять пулемет, а в сторону танка и БТР полетели ручные и винтовочные гранаты, с оглушительным грохотом рванувшие на броне 'тридцатичетверки' и перед резко тормознувшим БТРом. С БТР в ответ не менее оглушительно загремела крупнокалиберная счетверенка. Нити трассеров потянулись к окнам, из которых вырвались огоньки выстрелов. Одновременно рявкнула 85 мм пушка танка, разнеся окно второго этажа. Но угол возвышения танковой пушки был маловат для обстрела верхних этажей здания, из которого в дополнение к первому, открыл огонь второй пулемет. Поэтому, прикрываясь огнем зенитного БТРа и его броней, артиллеристы лихорадочно развертывали 75 мм пушку. Пара минут, два упавших артиллериста - и в окне верхнего этажа вырос первый огненный куст. За ним второй, третий... Под прикрытием огня пушки уцелевшие пехотинцы ворвались в подъезд, из здания глухо доносились резкие выстрелы мосинок и маузеров, стрекот очередей пистолетов-пулеметов, разрывы ручных гранат. Пару раз с шипением сработал огнемет, из двух окон верхнего этажа вырвалось ничем не сдерживаемое пламя.